Зачем ты такой? чуть не рыдала она, почему ты молчал? Скажи, ты же не винишь нас в этом? Гум? Ответь мне по-настоящему? Скажи хоть раз правду? Я прошу тебя, Гум?! она обвила его шею руками, прижимаясь мокрой щекой к его лицу, по нему текли слезы, и она казалась безутешной теперь как дитя.
Нет, не виню, тебя ни в чем не виню, у тебя совершенно иное амплуа, Лил?!
Правда? Я уже не знаю, чего от тебя ждать; никто не знает.
Однако, судя по всему, все чего-то упорно ждут. Лил уже успокоилась слегка и пришла в себя и он взял её запястья снизу, бережно и тонко будто две лодочки причалили и уткнулись в песчаное дно его ладоней; ее увлажнившиеся глаза блестели как маслины, и ныряли как два лягушонка в блюде слез, и Гум впитывал каждый ее вздох, каждый жест, и ловил каждый ее взгляд, ее напряжение будто расплескалось и вышло из берегов, руки были спокойны и расслаблены, словно две лодочки покачивающиеся на воздушных перинах, и он кутал их в невидимые шали, овевал заботой и нежностью, забывая о том, что уже говорил, к чему подводил, и даже не помнил смысл всего сказанного, будто единственной целью его было укрыть, сберечь эти руки, будто все развернувшееся действо вело лишь к этому незримому единственному возможному финалу. И Лил почувствовала, эту неиссякаемую, неприкрытую нежность, почувствовала вдруг эту безраздельную власть над ним, ощутила этот мягкий животный магнетизм и заботу. И эта уверенность и сила передались ей, она приблизилась к его носу и поцеловала его, потом несколько неуверенно и неловко коснулась его губ языком, вызывая на ответную реакцию и слилась в ту же секунду в долгом томительном и влажном поцелуе.
01.10..2019Вакцинация
Бывало Лил бесновалась, и это беспрецедентный бунт; да, это было похоже на бунт негров с окраин Нью-Йорка, которые переворачивали машины, мусорные баки, поджигали продовольственные лавки и били витрины? Ага, точно, Лил бывала зловеще злорадна и лучше ее не доводить; хотя она и насквозь рациональна, с некоторой априорной долей девиантности, все же бунт ее порой даже эротичен. Вот, единственно, что спасало Гумбольда так это то, что он пытался перевести стрелки бунта Лилит в область эротического и таким образом сгладить некоторые «шероховатости» ее характера. Но увы, это ему не всегда удавалось; да, частенько он терпел горькие поражения на этом тернистом пути; но веры никогда не терял, вот что, пожалуй, его отличало, так это неусыпная вера в будущее, он словно заговоренный марсианин на Марсовом поле, заигрывающий с Венерой, Астартой и Дидоной одновременно; да, подборка действительно скверная для его возраста, и все же с осторожностью кентавра он вынужден был доставать шприц и вводить вакцину. Вакцинация не могла дать полного выздоровления особей, однако это помогало преодолеть временные неурядицы и разочарования.
Лил, у тебя ужасный вкус, о боже, возможно ли десять лет лечебной практики одним махом пустить псу под хвост?! Лил?!! Я с тобой разговариваю между прочим.
Хмм, я подумаю, над этим, дорогой, на досуге. Это меня не заводит по-настоящему; это шамкание болотного слизня!
Лил! Да, какого черта вообще происходит? Объясни мне на милость, эти будильники из адского ада? Третьего рейха или может быть Рейхстага? Я бы даже сказал это перебродившая Вальпургиева ночь в костоломнях Освенцима. Ты нарвешься на неприятности и папочка не будет больше добрым! Отнюдь и навеки!!!
Хих слабо, Гумичко, ехидничает она теперь, хлебушек зачерствел!
Лил! Да, увы, мы не становимся лучше, это иллюзия путь и совершенство иллюзия, да, и разве можно стать лучше, делая одно и то же?. Вряд ли, лишь состариться со знанием дела. Ты меня понимаешь?
Определенно, нет, Гумичко, она теперь деланно равнодушна, ты запаздываешь, почему ты запаздываешь?
Отнюдь, это от скуки, потому как результат мне известен, и все же ты изобретательна в своей мести, только к чему это? Тебя это раздражает, я же вижу тебя раздражает сама месть, и ты не находишь в этом удовольствия.
Да, пожалуй, ты бываешь невыносим просто! Эти твои уходы и уколы! Я теряю равновесие, и почему бы не подставить руки вовремя? Гум!? Тебе наплевать на меня!
Ты не права здесь; просто я не хочу проваливаться в эту бездну снова, понимаешь? Не хочу выискивать способ тебя успокоить, потому как твое спокойствие целиком и полностью в твоих руках; пойми же, наконец, мы теряем оба таким образом. Лил, отвернулась, было видно, что она расстроена, некоторая злость, от которой она кусала губы; когда она злилась, она не показывала, отворачивалась и кусала губы в сторону, такая привычка с детства, Гум, знал об этом, он достаточно хорошо ее все же знал.