Далла задохнулась от негодования и замолчала. До нее только сейчас дошло, что она сказала. До Ингвида тоже дошло не сразу: ему казалось невероятным, что на пороге войны человек в здравом уме может рассуждать подобным образом.
Вот как! наконец произнес он и поднялся на ноги. Больше ему было нечего сказать. Значит, прощай, родственница. Наше дело не сложилось. Как бы тебе потом об этом не пожалеть.
Я сама о себе позабочусь, ядовито ответила Далла. А ты позаботься о великане.
Ничего не ответив, Ингвид первым вышел из гридницы, за ним дружно зашагали его люди. Они уехали сразу; впрочем, хозяйка и не приглашала их даже переночевать. Старый Строк украдкой показал одному из хирдманов на запад, растолковал покороче, где стоит Подгорный Двор; хирдман сунул ему что-то в руку.
Ворота закрыли за гостями и опять заперли, но Далла еще очень долго не могла успокоиться. Уже стемнело, служанки накрыли ужин, в очагах трещал огонь, а вдали завывали волки, но Далла ничего не замечала. Она расхаживала вдоль помостов между очагами, гневно потрясала руками и говорила все об одном и том же: о наглеце Ингвиде, который задумал сам стать конунгом, спихнув с дороги ее сына, и только затем затеял весь этот поход. Добром это не кончится, фьялли их разобьют! И захватят весь Медный Лес, разорят, как разорили Запад, Север и Юг! И она погибнет, погибнет с ребенком, хотя вовсе не хотела помогать этим сумасшедшим наглецам!
Несколько раз Гельд брал ее за руки, усаживал на скамью, принимался уговаривать и успокаивать; поначалу она затихала, но потом начинала все сначала. Гельд вздыхал, следя со своего места, как она расхаживает взад-вперед. Эта женщина изумляла его. Она воображает себя зоркой, как Один, озирающий единственным глазом небо и землю, а на самом деле слепа, как крот. Ради призрачной чести своего сынишки она готова пожертвовать свободой целого племени, того самого, где ее сын мог бы когда-нибудь стать конунгом. Она не глупа, но не умеет смотреть вперед и действует порывами; сама рубит под собой сук и думает, что устроила дела как нельзя лучше. Ее ум принимает во внимание только то, что касается ее непосредственно. А этого, увы, недостаточно даже для той святой цели, чтобы правильно позаботиться о самой себе! Но даже попробуй он растолковать ей это, разве она ему поверит?
Как видно, все эти Лейринги такие. Борглинда сначала помогла ему спасти Асвальда и фьяллей, потому что это казалось ей справедливым, а потом послала брата предупредить об опасности Гримкеля, потому что это тоже казалось ей справедливым. Она так же порывиста, как Далла, но более чистосердечна и благородна духом. Ее никто этому не учил, ее сердце само на ощупь искало правильную дорогу. А сердце Даллы ведет ее к пропасти. Но, хотя все обернулось к выгоде Гельда, он не мог радоваться неразумию хозяйки.
Я уверена, что Ингвид еще вернется! сказала вдруг Далла. Остановившись возле очага, она повернулась к Гельду, прижимая руки к груди. Я уверена! Он так просто не откажется! Он ведь сказал, что я об этом пожалею. Он знает, что больше ему негде взять железа. Что он там болтал про великана никто и никогда не договорится со Свальниром! Это все ерунда, лживые саги для глупых детей! Он вернется!
И у него будет не десять человек! предостерег Кар.
Гельд хотел было его поддержать, но прикусил язык. Если он согласится, то Кар, как тогда с пастухом Ульвом, переменит мнение и будет твердить глупости, лишь бы противоречить ему. А пока он говорит очень дельные вещи, так и пусть говорит.
Он приведет целое войско и попытается взять наше железо силой, продолжал Кар. Надо его спрятать получше, да так, чтобы ни одна собака не знала.
Что же, мне самой его таскать? оскорбленно спросила Далла. Ты ведь ни единой крицы не поднимешь.
Пусть рабы таскают пробормотал Кар и многозначительно не окончил.
Я не творю рабов из глины! ответила Далла, понявшая его умолчание. У нас есть Бури. Пусть таскает, а потом он сразу забудет. И хоть режь его
А если резать будут кого-то другого? осторожно намекнул Гельд. Или ты сама собираешься не знать, где твой раб прячет железо? Конечно, это неглупо. Как говорится, не знаешь не проболтаешься.
Далла озадаченно промолчала. Разве можно ей не знать, где ее сокровища?
Ах, если бы только знать, что он задумал! страдальчески протянула она, сжимая руки. Если бы я знала его замыслы