А вот тут, развивал свою мысль Болтон, уже выступаешь ты. Хочешь, как граф Босуэлл, лэрд Лиддесдейл, а хочешь и как хранитель Долины и Марки. И режешь их под корень так, чтоб никому неповадно было. После того, что они творили на шотландской земле, начиная от Эдуарда Длинноногого, чтоб ему в пекле икалось, костлявому дьяволу, все, вообще все, что на той стороне границы наше.
Повисла тишина, только слышно было посвистывание по коже ножа в руках Ролландстона.
Болтон хмыкнул, плеснул себе эля и добавил, улыбаясь в бороду:
Ну, и на этой нашего будь здоров. Вот в том же Лохвуде, к примеру
Белокурый тоже потянулся за элем, немного помолчал, потом сказал хмуро:
Ладно я понял, дорогой дядя. Вы держите свору для самых разных целей, отличных от закона и порядка.
Я держу свору, веско отвечал Патрик Болтон, по одной только причине, если уж начистоту. Хорошо по двум! Во-первых, чтобы кормиться самому и кормить тебя, ваша светлость. А чтобы свора в голодный год не сожрала меня лично, я с наслаждением отпускаю их попастись к сассенахам. А во-вторых, я держу свору, чтобы меня не сожрали соседи. И потом, ну, распущу я их дальше что? Они живут в седле, и к мирным делам не пригодны. Хочешь посадить их на землю, сеять-жать мое почтение, завтра же ищи их на Спорных землях под командой какого-нибудь «конченого». А так они тащат в дом все, что смогут урвать у южан. Исключений для жадности настоящего рейдера только два все, что слишком тяжелое, и все, что слишком горячее
Никто из троих собеседников даже не улыбнулся, ибо то была и не шутка.
Всякий, кто вышел в поле твой враг. И всякий, кто встретился тебе на дороге твоя добыча. Не обманывайся ни дружбой, ни бондами. Что, Джон и вправду не говорил тебе?
Мы были при дворе. При дворе все несколько по-другому.
При дворе, неожиданно вступил Ролландстон, ровно все точно так же, господин граф. Только в шелках и бархате.
Патрик поднимался к себе в башню в чувствах самых смятенных, хотя и не подавал виду. Согласиться с позицией дядьев означало предать доверие короля, противиться действительности с большой вероятностью, означало идти против здравого смысла. Но независимо от того, какое решение примет он, как лейтенант короны, для начала нужно было стать настоящим местным лэрдом, хотя бы с виду. И дней десять спустя приезда в Хермитейдж-Касл Дивный граф, покорствуя судьбе, совлек с себя придворные одеяния, понимая, что смотрится среди своих людей по меньшей мере глупо, и МакГиллан убрал в сундуки и бархатные, шитые золотом дублеты с алмазными пуговицами, и колеты по немецкой моде, и короткие плащи с беличьей опушкой, и боннеты, украшенные кистями, рубиновым аграфом, пером заморских птиц. Туда же, в кипарисовый сундук, пошли модные короткие штаны, чулки, подвязки, тупоносые туфли танцора, дамского угодника, лощеного кавалера и вместо всего этого на свет божий Йан извлек две дюжины рубах тонкого льняного полотна, дедов плащ, тартан «гордон-хантли», подаренную еще Брихином стеганую безрукавку рейдера, которая здесь, в холмах, называлась просто джек, суконный боннет с пучком тонких ястребиных перышек, узкие высокие сапоги из оленьей кожи, поясной ремень с ножнами для охотничьего клинка, спорран с тисненой эмблемой голова коня, разорвашего узду Да еще Патрик велел МакГиллану пошить ему с полдюжины штанов плотного сукна и несколько шерстяных дублетов, хотя большей частью времени предпочитал разгуливать лишь в рубахе, в тартане, обернутом вокруг бедер на горский манер, да в кожаном джеке, чем по первости вызывал недоумение в рядах собственных рейдеров, ибо таким образом в Мидлотиане одевались разве что бедные из бедных. Но потом и рейдеры привыкли. Лорды-дядья только переглянулись, увидав на плечах Белокурого схваченный фамильной брошью «олд-хепберн». Давненько никто не носил этих цветов в Приграничье Ролландстон крякнул, но ничего не сказал.
Ты это, только в седло так не садись, голубчик, оценил новую моду лэрда практичный Болтон, сотрешь бубенчики под самое основание а они, покамест ты законных не наплодил наша семейная драгоценность!
Как когда-то железный Джон, Патрик Болтон присматривался к новообретенному племяннику, выжидал слабины. Ему хотелось понять, каким ветром занесло к Хермитейдж этого юного красавчика, чем это грозит лично ему, Болтону, и справится ли Белокурый со своей ролью, не треснет ли с первых же дней у графа хребет под ярмом лэрда, главы, хозяина, господина. Патрик не смог сдержать улыбки, получив от дяди небрежное приглашение постоять против него с двуручником или палашом, на выбор Болтон явно пошел по стопам брата Брихина, но теперь-то и сам граф не двенадцатилетний мальчишка.