Он взглянул на красивую тунику Кира:
— Это убило моего отца, это разорило мой клан, и Мелсечлэйн нисколько не вмешался в это.
— Конечно, мой кузен знает об этой междоусобице, — сказал Кир, — трудно поверить, чтобы Верховный король свел бы вместе кровных врагов.
За двадцать лет до этого Мелсечлэйн был Верховным королем. И он свел их вместе.
— Мой брат не доверяет этому миру, — говорил Сирбхолл. — Он слишком верит в Бога, чтобы ему нравилось обычное обращение с нами. Но когда вы узнаете его, у вас появится расположение к нему. — Он положил ладонь на плечо Мюртаха: — Говори помягче с этим рыцарем, Мюртах.
— Вы должны простить меня, сударь, — сказал Мюртах, — если я резок или груб в моей речи, но я бедный человек и не обладаю вашими преимуществами по рождению.
Он поставил своего пони против лошади Сирбхолла и сказал тихо:
— Помни, кто здесь главный. Я и без того достаточно маленький, чтобы ты обрезал меня.
Сирбхолл выглядел изумленным. Мюртах немного посторонился, зная, что Сирбхолл никогда не остается спокойным.
— А мак Лэйги в Кэтхэйре? — спросил Сирбхолл.
— Думаю, что да, — сказал Кир.
— Ну-ну! Это должно успокоить тебя.
А Киру он сказал:
— Он помешан на арфистах. Любой странник в Ирландии, если у него есть хоть одна струна на арфе и он присвистывает, когда поет, имеет место за нашим столом, и Мюртах рассуждает с ним очень серьезно о поэзии.
Мюртах закрыл глаза на мгновение, примирительно.
— Это сохраняет пальцы, которыми я натягиваю тетиву, настроенными, — сказал он, коснувшись чехла с луком, притороченного у его колена.
Они проехали некоторое расстояние. Наконец Кир сказал:
— Это редкость, видеть в наши дни человека с луком. Мюртах снова огляделся, обозрев горизонт:
— А как бы вы полагали, мужчина моих размеров должен был бы сражаться с мужчиной, таким большим, как мой брат? Клинок на клинок?
— Это достойный способ, — сказал Кир.
Мюртах взглянул на него: юноша был стройным, не намного выше, чем сам Мюртах, и опрятный в своих дорогих одеждах, словно ювелирное украшение.
— Что ж, — сказал он мягко, — есть такие мужчины, которые могут, но у меня есть более серьезные вещи, которые меня тревожат.
Они ехали дальше. Кир спросил:
— Что?
Мюртах взглянул на него:
— Что-что?
Сирбхолл захохотал, качая головой.
Мюртах прокручивал имя Мелсечлэйна в своем уме — самый хитрый король со времен Кончабара. Мелсечлэйн обладал великолепной памятью и мог забыть, если это служило его целям. Теперь этот король Минстера был Верховным королем, и Мюртах думал, что Мелсечлэйн забыл некоторые определенные вещи.
— Кто еще будет в Кэтхэйре? Кир повернулся к нему:
— Вожди всех великих кланов Мифа…
— Клан мак Махон.
— Да. И некоторые люди из Ольстера. Многие из них уже прибыли туда, когда я выезжал. Дом будет полон.
— Кто из Ольстера? — спросил Сирбхолл, и он вместе с Киром стали обсуждать предводителей. Мюртах взглянул на горизонт. Это была старая игра, и он долго находился вне ее, стыдливо скрываясь в своих холмах: собирание кланов, усаживание предводителей рядом и приманивание по раздельности, так Верховный король ткал из их лояльности свою мантию.
Мне придется ходить среди них, думал он, и улыбаться, и раскланиваться, и разговаривать так вежливо, как Сирбхолл.
А эти мак Махоны могут взять и перерезать его горло и возложить вину на меня. Двадцать лет назад? Может быть, он тоже все забыл. Это не он, это его сын, один из его сыновей. Третий был его Танист, я думаю. Старик умер в своей постели, проклиная Бога. Они могли это сказать мне, чтобы успокоить меня.
Сирбхолл слышал эти известия и стонал, что теперь он не должен был бы убивать старика. Даже тогда, прежде чем он стал достаточно большим, чтобы подбирать подол своей туники из пыли, Сирбхоллом.