Всегда и во всем была замешана но всегда и во всем оставалась чиста и невинна.
Она говорила правду, лукавя и в том, может быть, наверняка, и состоял секрет ее обходимости и неприкасаемости, и потому, вероятно, вокруг нее и на ней же самой и были завязаны следы каждого из сокрытых в стенах этих белокаменных артефактов.
Она ничем не ручалась и ничего не была должна. Не оправдывалась ни перед кем и никогда, и не звала на помощь, и за советом ни к кому не обращалась и попусту улыбалась. Неизменно, честно от души без причины улыбалась.
Казалось, была она все время в каком-то забытьи. И было в ней что-то очаровательно прекрасное, и было что-то, что понять давало совершеннейший ребенок.
Во всех отношениях между обитателями этого дома белокаменного была одна черта, что их отождествляла с самыми святыми и неприкосновенными, непоколебимыми и нерушимыми ничем, ни в коей мере и даже спустя много, много лет. В черте той выражалось все их благородство друг к другу обращенное в самой простоте их взаимоотношений и отсутствии навязчивый вопросов, поучений и непозволительного выражения недопонимания своего собеседника, соседа своего.
В том было особое искреннее чувство привязанности эдакой, которая не терпит посягательств или каких-либо причин; которой не нужна навязчивость в поддержку и нет необходимости с глаз долой гонять друг друга иногда и снова, и еще раз, и еще много, много раз.
Они семьей были без всяких обязательств, чаще всего не зная друг о друге ровным счетом ничего и ничего не спрашивая; но, тем не менее, в холодных стенах дома белокаменного всегда было светло, тепло и уютно при них, при всех этих гостях; таких гостях, которых пожелать только и остается каждому хозяину дома своего. Которую остается только пожелать и желание то сделать вновь и вновь не дает смолчать мио проходящему стороннему наблюдателю, которого пока что, на данный момент, в стенах белокаменных ничто не может задержать; до поры до времени.
И на этом, пожалуй, остановимся; об этом стоит рассказать именно что рассказать.
XX53гг. Черта первостепенности. Изначальные, первые и вторые имена
Но ни с чем не сравнить красоту изначальную,
Красоту невыстраданную или же
Приведенную порогом шагу ровному и уверенному.
Красоту Золотой поры.
Вы ошибаетесь, полагая, что этому миру не хватает святости.
В этом мире нужно хотя бы на раз прекратить решать проблемы.
С этим миром нужно остаться наедине.
Этот мир послушать и всех его населяющих ваших товарищей.
Этому миру не нужны проблемы.
Этому миру нужны вы.
Но вы же открыть себя пытаетесь только путем преодоления собственных проблем.
А мир вас любит. Он о вас заботиться идет навстречу вам, дает возможность снова
для решения проблемы понимания взаимного среди товарищей своих.
Этому миру нужно простоты. Простоты не выстраданной, а изначальной такой, что в каждом из нас есть.
С нелюбимыми не плачут. А если не так если так происходит значит, целостности нет.
Я вам объясню, почему.
Но все вы каждый из вас полагаю я, знаете, о чем я буду сейчас говорить. А говорить я стану о том, что
А-нет, давайте, пожалуй-ка, по-порядку.
Вы знаете, как чудесно иметь такое имя, которое можно было бы говорить, не щемя сердцем и не задумываясь над его звучанием в данный момент, хотя бы Или не знаете? Знаете, знаете. Но вы только молчите!
Примем же вид, что вы ничегошеньки ровным счетом не знаете.
А знаете, как чудесно иметь подозрения хоть самые малые в особенности самые малые на имя другое, под буквами представленными вашему же вниманию в настоящий момент сокрытое. А имя то, выдуманное, звучит порой так хорошо, и так славно! И так чудесно глядеть на него на того, кто нацепил это имя, себя накренив по нему
Вы знаете, мы и пойдём от имен. Да, от имен мы пойдём.
Первое имя, которое слышим оно говорит нам о себе. О нас она скажет, это первое самое имя чужое, гораздо больше, куда еще больше, чем о том, кто представился таковым. Это представился им, этим именем, впервые в наших глазах стоит оно о нас говорит, о нас этим именем говорит и расскажет оно о нас многое, очень даже и слишком, слишком многое, чтобы вот кто-то мог за раз и так сразу себя по нему разглядеть, как по зеркалу.