Выйдя на 2-ю Московскую, Анна даже не посмотрела в сторону близкой площади и автостанции: автобусы ходили плохо да и в основном по городу. Анна пешком, так будет вернее, направилась к мосту через Оку. Ниночка дремала, и мать время от времени осторожно перекладывала её из руки в руку. Машин почти не было, она встретила подводу, груженную бочками. Да ещё через дорогу двое пацанов принялись скандировать в сторону пухленького мальчика в шортах:
Задавака первый сорт!
Куда едешь? На курорт!
Шапочка с помпончиком
Едет за вагончиком!
Анна переложила дочь в левую руку и пошла дальше. Люди в огородах или садах около домов копали убежища узкие щели глубиной два-три метра, накрывали их старыми досками и сверху закидывали грунтом. С августа начались бомбёжки города, и колхозница сама наслышалась небесного рёва и грома от падающих бомб. В тот день, когда в их палату поступила после операции Людка, на площади горожане стояли у киоска в очереди за свежими газетами, да рядом сбросили с фашистского самолёта бомбу. По рассказам нянечек, на следующий день выяснилось: лишь только сразу наповал убило с десяток человек да ещё и нескольких ранило. Одна из них и угодила в их палату.
Анна заглянула в аптеку, выбрала бинты поплотнее, с упованием подумала: «надолго хватит». А напоследок завернула в магазин и на последние деньги купила килограмм колотого сахара, а ещё перца да соли. А после проворно направилась за город, в сторону автомобильного моста. Почти пройдя улицу с большими каменными двухэтажными особняками, оставшимися от купцов да дворян, едва заметно перекрестилась на прикрытый лет десять назад мужской монастырь, что располагался совсем рядышком, в половине версты от шоссе. Высоцкая обитель едва-едва виднелась за крышами жилых домов, как нелепый обломок давно позабытой, ушедшей в небытие жизни, почти стёршейся из памяти. Но даже сейчас густо белённый монахами корабль, на веки вечные оставшийся в стороне от новой жизни, невольно приковывал внимание и поражал непостижимой силой духа стародавних насельников обители, сумевших поднять отвесные крепостные стены да купола на крутом холме с откосом над сонной Нарой. Монастырь не пустовал: усердно использовался как место для расстрелов в революцию, а последние годы лишь под мелкие склады да загон для скота.
У мостов через Оку вовсю уже хозяйничали военные. Стояло два зелёных грузовика с поднятыми капотами, возле которых суетились чумазые водители. Ближе к краю высоченной насыпи, обращённой к старице и к реке, под накидкой дремала зенитка, ощетинившись в небо стволами. Один безусый солдатик лениво прогуливался у открытого шлагбаума и изредка машинально бубнил, обращаясь к чересчур любопытным прохожим:
Проходи, проходи, не задерживай.
Анна остановилась перевести дух после долгой ходьбы. Внизу, словно с горы, она посмотрела, как под ногами сверкала голубая жила Оки, тянувшаяся с запада на восток. Нина проснулась и с любопытством завертела головой во все стороны. Всю дорогу после больницы она проспала и теперь, после недели нахождения в больнице, не могла уразуметь, где они с матерью находятся.
Их окликнул часовой, направив штык:
Что зенки-то вытаращили, мамаша? Нельзя тут стоять.
Да я только продышаться.
Не велено тут дышать никому. Проходите, гражданочка, да поскорее.
Да иду, милок, иду.
Анна благополучно миновала мост и вышла к селу Лукьяново. Пройдя деревенскую улицу, привольно раскинувшуюся вдоль Оки, она оказалась между берёзовой рощей и пойменными лугами, уже почти распаханными колхозниками. Поля охранялись, то тут, то там виднелись навесы и шалаши.
Анна всё шла напротив березняка и приметила шалашик, накрытый куском брезента, возле которого дымился костерок, и на всю округу тянулся запах свежесваренной ушицы, который манил и напоминал о настоящей домашней еде, а не той бурде, которой целую неделю кормили в больнице. Она остановилась напротив и намеревалась попроситься немного передохнуть руки просто отымались.
Из шалаша выглянул дряхлый старик в старом полинявшем плаще и вдобавок босой. Он отставил упавшие удочки в сторону и посмотрел на Анну.
Здрасьте, дед ухмыльнулся беззубой улыбкой.
Доброго здоровья. Можно я около вас посижу, дочку покормлю и сама хоть дух переведу.
А куда, позвольте спросить, мамаша, спешите-то?