Закряхтела молодица, вылезла из-за стола и поперлась к деду, самовар обнимать да медную посудину слушать. Шесть часов вечера чай не ночь.
«Иди, Маша, да не плюй на дорогу, не то лёгких путей тебе не видать!» предостерег её голос с неба и умолк до поры до времени.
Как Маша на квас перешла
Маша и сама понимала, что ей давно пора слезть с самовара и присесть на что-нибудь другое. И Маша присела на квас! Квас у её бабушки и без того был вкусный. Но тут старая придумала модернизацию: повадилась корки чёрного хлеба в духовке обжаривать, от этого квас делался терпким, коричнево-чёрным, почти как тёмное пиво. Полюбился Машеньке этот квас, к взрослой жизни, видимо, готовилась; стала она его не только сама пить, но ещё и матери в огород носить, отцу в поле, деду в амбар, а бабушке в курятник. Всех замучило дитятко этим квасом! Из-за этого квас в кадушке быстро заканчивался, и бедной бабулечке приходилось настаивать новый.
А в перерывах между квасными делами, Машуха скучать и не думала. Ведь летом куда ни пойди, везде хорошо! Повадилась она с девочками на качелях кататься: кач-кач-кач Весело. Девки орут! Пацаны в кустах прячется: смотрят у которой из «баб» платье выше задерётся, наверное, мужиками поскорей стать хотят.
Хороши каникулы в деревне летом! Можно до звёзд ночных гулять, о замужестве мечтать, да женихов делить до драки и дёрганья волос. Ведь каждая хочет замуж выйти непременно за такого, как Юрий Гагарин. Каждая, но не Маша! У нашей девушки уже свой будущий космонавт растёт Васька.
«Васька! вспомнила Маша. Как же так, я всех квасом напоила, окромя Васьки!»
Побежала она, набрала из кадки ядрёненького кваска и понесла его любимому. Принесла:
На, Вася, пей!
Попил Василь и говорит:
Мария, а может, лучше чайку? Самовар то у деда твоего поди поспел.
Вот так Маша с кваса и слезла. Вася помог, космонавт будущий всё-таки. Да не просто космонавт, а в самой лучшей стране, которую потом все ругали.
«Плохо нам жилось, плохо!» говорили.
Маша и родители
Не знала Маша почему ей так плохо живётся в Советском Союзе: деревня как деревня, лес как лес, поле как поле. Но её папа точно знал, что во всём виноват Хрущёв и его политика, направленная на маленькую папину зарплату добросовестного колхозного тракториста. Отец называл Хрущева клоуном, и Маше это почему-то очень нравилось:
Хрущев клоун!
Она очень любила клоунов. А мама вздыхала и говорила отцу:
Тебя посадят.
Маша на это смеялась:
Мамулечка, папка и так сидит на стуле!
Не посадят, не тридцать седьмой! кряхтел отец.
Однако же, на людях он никогда не называл Хрущёва клоуном. Впрочем, Маша никогда не забивала голову большой политикой, она коровок любила и молочко. Прибежит бывало к Маме на ферму, погладит бурёнок, попрыгает по бидонам, напьется парного и бегом к деду с бабкой. А с собой бутыль молока несёт. С чаем вкусно! А в хате самовар любимый ждет, жаром дышит: «Хочу чай с молоком, хочу чай с молоком.»
Машины родители, тоже плохо живущие в СССР, также любили чаи гонять. Дома самовар стоял не такой красивый, как у деда, но кипяток в нём был такой же. Вот сядут мать с отцом у своего самовара, чаю надуются и спорят: до революции лучше жилось или сейчас? Мама любила рассказывать, что её семья зажиточно жила, и если б не семнадцатый год, то они сейчас жили бы богаче.
Наша фамилия это не твой босяцкий род! ухмылялась мать на отца.
Тот пыхтел, как чайник:
Да что ты знаешь! Когда моего деда раскулачивали, вся деревня рыдала.
«Это батя от зависти так говорит», вздыхала Маша по-взрослому и шла спать.
Впрочем, такие разговоры дальше хаты не ходили, и дочь не знала почему. Мария весело жила, она была уверена: папка с мамкой, конечно, немножко ку-ку, а у неё самой самое счастливое советское детство на свете!
Вторая волна сплетен
Родная деревня на самом деле оказалась намного меньше, чем Маша себе её представляла. Весть о ненормальной привязанности девочки к самовару быстро разлетелась по всем дворам! Люди шушукались и тыкали пальцами не только в малышку, но и во всю её семью, а также в женишочка Васю. Если Маша и её семья (по маминой линии) отличались стойким кулацким характером, а папка чуть ли ни сутками пропадал на работе (ведь поле пахать кому-то надо); то Васятка дал таки слабину. Припёрся он к подружке и говорит: