Тот смеётся, сжав рану.
Встав и коснувшись тоги Катона, чувствуя липкость крови на пальцах, пьяный поэт подымает взор, а Катон кличет жителей ближних местных лачуг, чтоб несли осовелого и оборванного поэта.
Жители:
Марк Катон! Ты пролил свою кровь, трибун, чтоб светила луна влюблённым в Риме свободы!
Пьяный Катулл болтает:
Друг! Я мальчишку накрыл с девчонкой! плетью взгрел святотатцев Понял, друг? Смейся! Случай занятный. Смейся, Катон, друг, смейся! Я на тебя не дуюсь. Я тебя уважаю, сильно!.. Вскоре он падает на носилки и засыпает.
Из цезарева памфлета «Анти-Катон»
Квириты! Преданность правде сильный вождь. Мы, когда хоронили дочь нашу Юлию и народ сокрушался с нами едино, тем исполняли чин благочестия, составляющий принцип римского духа. Мы говорили скорбные речи, и люд ответствовал горьким стоном, тем выражая нужды смятенных выказать оторопь перед таинством смерти. Мы милосердны, великодушны. Нам ли сравняться с Марком Катоном, извергом сердцем, кой, услыхав, что его брат болен, мигом спешит к нему, бросив службу, чтоб, полумёртвого, обязать к завещанию в свою пользу и умертвить его, а когда погребальный костёр угаснет, с палкой расхаживать, вороша прах в поисках перстней и украшений, в кои обряжен труп
Он сын тьмы. Он преступник, деспот, убийца. Он душегуб, злой выродок. Так что если бы не бессмертные боги и не мы сам, ваш Цезарь, он захватил бы власть и назвал бы ночь днём, день ночью, чтоб под покровом тьмы бить людей и насиловать. Мы лишились бы жён своих, ибо мало Катону было насилий: он убивал живых! Ненавидел он всё вокруг, кроме пьянства, безделья, споров философов и Мунатия, его друга-наложника, ради скотских приятств.
Поэтому он и шёл всегда против римлян, против народа, что бы ни делал, шёл, пока не вели в тюрьму, не смиряли либо же силой не прогоняли; ви́на пил до беспамятства; словоблудил в сенате невразумительно и с ослиным упрямством целыми днями; братоубийствам всяко способствовал, тешась видами смерти; сам же, трус, не сражался ни часу, разве что в юности, сберегаясь, наверное, ради трона царя. [Несдержанность и озлобленность объясняются следствием, что Катон по избрании Цезаря «вечным римским диктатором» стал метафорой падшей Римской Республики].
Возле дома Катона ждут близкие и друзья; раб-лекарь его бинтует. В конце концов все расходятся; остаются Гортензий, бывший оратор и консуляр, Катулл, кой пришёл в себя и опять пьёт вино, и грузная, на сносях уже, Марция в синей стóле из шерсти.
Зыбко и мрачно пламя светильников.
Начинает Катон:
Спасибо вам Ты, преславный Гортензий, завтра, я слышал, будешь защитником на суде; ты, Марция, носишь милое бремя, но не ухóдите. Мните, раны Катона тронули дух его? Вы хотите помочь мне? Даже мой друг ушёл, благородный Мунатий, знающий точно: я постоянен; стоек, вынослив, нет ран и горестей, что заставят Катона хоть ненадолго повиноваться злу. Берегите же силы и не давайте их в долг тому, кто и сам вам подмога в случае бед.
Гортензий:
О, Катон! Как посмел бы плющ подпирать мощь дуба? Мне бы молчать в сей день, когда ты спас отечество. Но я слаб отчего-то именно в этот день Припадаю к стопам твоим И, дабы стать причастным нет, я не смею жажду союза Дочь твоя Порция Он смолкает и никнет.
Близ него Марция начинает:
Он не решается. Я скажу. Я, жена твоя, я люблю его. А тебя не люблю, прости. Ты мне кажешься богом. Боги не любят немощных смертных. Ты не нуждаешься, муж мой, в помощи или в женской любви. Я, жалкая, не могу без тепла, без нежности. Дай, молю, мне развод, супруг.
И Гортензий:
Развод, Катон! Мой великий друг!
Тот отходит потупясь.
Пьяный Катулл бормочет:
Жизни луч погаснет краткой беспробудной ночи ждёт нас темень. Да, Катон?
Ложь, твердит тот. Иллюзия. Темень временна. Я от жизни и света верный свидетель, что они вечны. Нет безысходности! Ждут меня свет и жизнь в конце Отпускаю вас, Квинт и Марция, будьте счастливы. И запомните, что Катон вам верен.
Помпей Магн Катону через Мунатия
Шлю привет тебе, подтверждая Мунатия, что, желая родства, взял бы дочь твою старшую, ну, а младшую в жёны сыну. Также тебе, Катон, будь ты холост, дам в жёны тётку, ей девятнадцать.