Кто у нас на самом деле был боцманом, я сказать не берусь. Ната запросто могла озадачить любого чем угодно и шагом марш выполнять. Никто не думал возражать и отлынивать. И все мы, выросшие у моря и на реке и имевшие свои лодчонки, тоже не лыком шиты.
Мы, знай себе, веселились и за работой, и без неё. Было забавно сменить городской образ жизни на походный, кормить «Комарик» углём, стоять на вахте и наблюдать, как смешно сердится Ната на наше неумение обращаться с плавсредством, малость большим, чем таможенная лодка. Здесь, на Някке, мы чувствовали себя до того свободно, что разболтался даже Кохи.
Эй, Миче, крикнул он, помнишь, как я тебя подрЕзал на прошлогодних состязаниях?
Нашёл, чем гордиться, смеялся я. Ты на всех соревнованиях приходил раньше меня. Я не настолько умел.
Собственно, в отличие от Малька, например, Кохи ни разу не выходил победителем. Наш юный Корк мог бы по привычке сказать чтонибудь колкое на эту тему, но слишком долго обдумывал ответ.
Чего он молчит? в шутку спросил я у Хрота, пихнув его в бок.
Так просто, неопределённо ответил тот.
Я упал в собственных глазах, заподозрил себя в невежливости и стал лихорадочно соображать, чем же я их обидел.
Он сам первый начал, на всякий случай шепнул я Хроту и отодвинулся подальше. Драться нынче не входило в мои планы.
Мадинка положила мне на плечо прохладную лапку:
Забудь, Миче, всё нормально.
Что такого я сказанул? Кстати, он сам прицепился.
Не подумав сказал. Это больная тема. Я слышала, тебя не ругали дома, если ты приходил седьмым или девятым.
Меня? Хо! За что? Родители говорили, хорошо, не двадцать шестым. Развлёкся и ладно. Было смешно посмотреть, как я интересно уворачивался от Кохи. Потом мы отмечали конец состязаний.
А Кохи всегда влетало, даже когда он приходил вторым или третьим.
Но вторым или третьим это же хорошо.
Тебе не понять, дурачку. Второй это же не первый. У нас ничего не отмечали. Только бухтели неделю. Можно было подумать, что ктото скончался. И всё вспоминали папины подвиги.
Нет. Мне не понять.
Кстати, Хрот никогда не участвует в университетских гонках.
Как же меня проняло!
Мадина, зло прошипел я, а какого чёртова лешего надо было записываться на состязания снова и снова? В надежде всётаки понравиться папочке?
Ну Да.
Нет, Хрот вызывает больше уважения, честное слово, подумал я тогда сгоряча.
Потом, остыв, я сообразил, что Хрот последний ребёнок в семейке злобных Корков. Может, с его появлением у папочки и мамочки слегка пробудились родительские инстинкты, и на него не так давили? Что требуют отцы, подобные Корку, от первенцев? Чтобы они были копией их самих. Другими они быть не имеют права. Других не любят.
Кохи был другим, но это только только начало проявляться сквозь скорлупу, в которую несчастный юноша упрятал свою сущность. Он настолько был другим, что я понял: он бы неминуемо погиб в этой семье. Он или покончил бы с собой или допился бы до несчастного случая. Или уже лежал бы в земле, если б не Чикикука.
Кохи по настоящему начал мне нравиться. В нём было благородство и мягкая доброта. К нему липли все животные от Натиного котёнка, которого она взяла с собой, до собак и лошадей на пристанях. Он стал часто смеяться, из его глаз ушла настороженность, его потянуло на розыгрыши, он напрочь забыл, что обязан ненавидеть анчу, и очень подружился с Рики. Хрот, наш будущий великий учёный, всё теребил какие то книжки и чтото писал. И если он не мог найти нужный оборот, то обращался к Кохи. Тот поднимал глаза к небу и тут же выдавал искомую фразу. Старший из Коркиных детей знал наизусть Легче сказать, чего он не знал из наших великих и не очень великих поэтов. Если бы он захотел, мог бы беседовать цитатами, и всегда помнил, кто из авторов это сказал, в которой из книг посмотреть, и даже, в какой главе. Предпочтения Кохи были как на ладони: комедии и всё смешное. Наверное, это защита его организма от кошмара домашнего очага.
Ната сказала мне, что пьеса «Запретная гавань», которую мы с ней трижды с восторгом смотрели в Овальном театре, написана Кохи. Это под большим секретом сообщила ей Мадинка. Я не поверил. Да как это может быть, чтобы Кохину писанину поставили в самом главном театре? Нет популярней постановки в этом сезоне! Да что это за драматург такой, Кохи Корк?