Кстати, о картошке. Пора уже везти её, пока нас Сильвестр Герасимович, он же Сталлоне, как Му-Му не утопил, Армен засмеялся, не замечая наблюдавшей за ними Горобовой. Поэтому даже вздрогнул от её голоса:
И что вам мешает это сделать, Малкумов?
Армен, быстро развернувшись с не вынутыми из карманов руками, качнулся, потеряв равновесие. Но, увидев, что начальница миролюбива, осклабился:
Бригадиров нэт, Наталья Сергеевна. Ждём, объяснил кавказец без всякой натяжки, улыбаясь, словно речь шла не о работе, а об удовольствии.
Куда они подевались? оглянулась Горобова по сторонам, высматривая среди прогуливающихся по территории парочек Поповича и Зубилину.
Леночка пошла зубы чистить. А Саня ещё ест, пояснил кавказец.
Горобова молча кивнула, удивлённо отметив про себя, что Армен уже успел переодеться: до обеда он был на поле в тяжёлой куртке и коротких шароварах, которые достал парню его одногруппник хоккеист Соснихин ещё до выезда из Малаховки.
«Ему бы сапоги в первую очередь дать», поёжилась Наталья Сергеевна, вспоминая, как торчат из-под шаровар щиколотки грузина, а кроссовки утопают в грязи. Махнув, что всё поняла, она пошла в сторону столовой. Уже отойдя от ребят подальше, декан вдруг на секунду остановилась:
Армен!
А? кавказец, не спускавший с неё глаз, ответил с готовностью.
Передай Галицкому, чтобы про «Сталлоне» я больше не слышала. Усёк?
Юрок тут ни при чём, Наталья Сергеевна.
Не умничай, ответила Горобова снова на ходу и не столько ребятам, сколько себе. Знаю я, откуда у каждой клички ноги растут. Если Эрхард про себя такое услышит, норму нам по сборке точно увеличит. «А мы и с этой никак не справляемся», задумавшись, Наталья Сергеевна замешкалась перед входом в столовую и тут же получила дверью по лбу. Вопреки строгому закону строить в российских деревнях дома с дверью, открывающейся вовнутрь, эта распахивалась наружу. Пленные немцы или не учли возможность сильных снегопадов, таких, при которых в Сибири иной раз заметало дома под самую крышу и о каких они в Германии слыхом не слыхивали, или, что было вероятнее всего, прикрепили дверь согласно правилам противопожарной безопасности: изнутри наружу, чтобы проще было покинуть помещение, выбив её ногой.
Ойкнув, декан схватилась за голову. Попович, сытый и расслабленный после еды, толкнул дверь с такой лёгкостью, словно она была не из массивного дерева, а из пластика. Увидев на пороге Горобову, он ойкнул в свою очередь:
Простите, Наталья Сергеевна. Я вас не зашиб?
Попович, ну ты и медведь! Поаккуратнее нужно. Дверь тебе не штанга, Горобова тёрла ушибленное место.
Я не нарочно, Наталья Сергеевна, Саша улыбался; было заметно, что он расценил слова декана как комплимент.
Ладно уж, чего там Не убил, и то спасибо. Иди! Вон тебя уже лошадь заждалась. То есть, я хотела сказать, Шандобаев и Малкумов. То есть мешки. После удара по голове женщина никак не могла сосредоточиться.
Сейчас, мигом, откозырял штангист. В спешке не соблюдая этикета, он грузно шагнул в открытую дверь и наступил женщине на ногу.
А-а-а! Горобова присела на одной ноге, подтягивая другую. Ощущение было такое, будто стопа раздроблена. Не удержав равновесие, она стала падать. Кто-то подхватил её сзади.
Саня, ты глаза-то разуй! раздался голос Лыскова. Мало нам Николиной?
Саша, нервно дергая мышцами лица и тела, стал неуклюже извиняться.
Да ладно, иди уже, махнула рукой Горобова, опустив лицо; на глазах выступили слёзы. А вы, Павел Константинович, помогите мне зайти, приказала она.
С превеликим удовольствием, Лысков попытался взять женщину под руку, но она одёрнула его.
Что значит «с превеликим удовольствием»? Я вам фамильярничать не позволяла, краснея, Горобова оглянулась на Поповича. Но тот уже топал к телеге широкими шагами, раскачиваясь на ходу. «Ну точно медведь», усмехнулась Горобова, морщась от боли. Так, опираясь на плечо мужчины и сильно прихрамывая, она добралась до лавки ближайшего к выходу стола.
В столовой почти не было народа: первая смена уже поела, вторая пока не пришла. Заметив декана и Лыскова, тётя Маша колобком выкатилась из кухни:
Ой, это что это такое с вами случилось, Наталья Сергеевна? Ушиблись никак?
Уймите её, тихо попросила Горобова. Павел Константинович кивнул.