Плыви, сказал он, открывая дверь, и быстро посмотрел направо-налево.
Папа, а почему дверь не заперта? запоздало удивилась я.
Он молча указал на металлическую бирку, приколотую к хвостовому плавнику.
Тебе больно?
Нет, но из-за нее не переплыть через порог, он кивнул на дверной проем. Поверь, я знаю, о чем говорю. Только попробуешь, и стены словно начинают тебя плющить.
Ты уже пытался?
Такого никому не пожелаешь. Отец потер лоб, как будто с размаху им врезался.
Зачем же тогда двери? хихикнула я.
Для пущей безопасности. Он пожал плечами. Они запирают их по ночам, понимаешь?
Наверное, да.
Я вдруг припомнила слова мистера Бистона о том, что мой отец удрал, потому что не захотел обременять себя ребенком. Но ведь смотритель врал? Или нет?
Что с тобой, малышка?
А может, я тебе просто не нужна? промямлила я, опустив глаза на свой трепещущий хвост.
Что?! Он взмыл чуть не к потолку.
Отец так расстроился, что я тут же пожалела о своих словах.
Взгляни. Он схватил со стола стопку непромокаемой бумаги и протянул мне. Прочитай любое.
Я робко приблизилась.
Ну же! поторопил он меня. Хотя бы вот это. Он дал мне один листок.
Это оказались стихи. Я прочла вслух:
Не ведал я, что черный день придет,
Злой рок мою дочурку отберет!
Тоскую дни и ночи напролет,
Увы, никто ее мне не вернет.
Это из ранних, если честно. Он смущенно теребил колечко в ухе. У меня есть и получше.
То есть ты сам Я не могла отвести глаз от стихотворения.
Ну да. Украшения, стишки Не отец, а кладезь талантов, правда? Он состроил дурашливую гримасу.
Прежде чем я успела ответить, взвыла сирена, похожая на школьную пожарную тревогу. Я зажала уши ладонями.
Обед! Они скоро будут здесь! Отец порывисто обнял меня. Спасайся, Эмили!
А можно я возьму с собой твои стихи? попросила я.
Отец сложил листок вдвое и отдал его мне, затем снова крепко обнял меня.
Я найду тебя, дочка, клянусь, глухо сказал он, потом метнулся к столику, схватил браслет и торопливо завязал последний узелок. Передай это маме. И скажи ей Он запнулся. Просто скажи, что я буду любить ее всегда. Скажешь?
Я кивнула, не в силах вымолвить ни словечка. Мы обнялись, потом он подплыл к стене и снял листок с поэмой.
И это тоже ей передай. Скажи, что когда-нибудь мы снова будем вместе. Только пусть она меня не покидает.
Она тебя не покинет, пап. Ни она, ни я. Мы вместе навсегда.
Я найду тебя, хрипло повторил он. А теперь плыви. Быстрей! Отец подтолкнул меня к двери. И будь осторожна!
Выплыв в коридор, я обернулась в последний раз.
Увидимся, пап, прошептала я.
Он закрыл дверь. Я осталась одна в пустом коридоре. Сирена продолжала реветь, здесь она была громче, чем в камере. Прикрыв уши и часто двигая хвостом, я поплыла назад. Протиснулась в окно чулана, миновала мрачную темноту и наконец отыскала наш подкоп.
Шона, как и обещала, ждала меня с той стороны. Мы обняли друг друга, радостно рассмеялись и снова обнялись.
Я так волновалась! воскликнула она. Тебя не было целую вечность.
Я нашла отца, только и сказала я.
Прибойно!
Поплыли, на обратном пути все расскажу. Вперед!
Мне ужасно хотелось поскорее увидеть маму. Интересно, какое у нее будет лицо в тот миг, когда я вручу ей отцовские подарки?
***Повтори все сначала, попросила мама. Что он сказал? Только точно!
Она не переставая крутила на запястье браслет, глядя, как его краски размываются, сливаясь в радугу, и вновь становятся отдельными бусинами. Милли завистливо смотрела на нее.
Мам, я уже три раза тебе все повторила!
Ну еще разочек, солнышко! Один-единственный!
Папа сказал, со вздохом начала я, что любит тебя и будет любить вечно. И еще он написал целую кучу стихов.
Обо мне? Она прижала листок к груди.
Ну, в основном, уклончиво ответила я, подумав о листке, лежащем у меня в кармашке куртки.
Никогда прежде не видела, чтобы мама так улыбалась. Я даже захихикала. Она вела себя точь-в-точь как девицы из кошмарно-глупых романтических фильмов, которые она обожает.
Мам, мы обязаны его вызволить, сказала я.
Он никогда не переставал меня любить и будет любить вечно, зачарованно пробормотала она, и Милли вскинула бровь.