Увидев Егора, Андрей несколько сдержал свое жизнелюбие и притормозил на пути к вожделенному дивану в углу ординаторской.
Ты как, Ёга?
«Ёга» было детским прозвищем Егора, которое Илья бессовестно запродал всем позднее приобретенным друзьям. В первых классах школы Егор отчаянно дрался со всеми, кто рисковал его так называть: почему-то ему слышался в «Ёге» оскорбительный намек на бабу Ягу мужского пола. А в седьмом классе Илья притащил в школу странную книжку «Путь йогина», написанную кем-то из индийских духовных учителей, и они все на какое-то время увлеклись экзотической философией. С этого момента «Ёга» стало звучать почти как «Йога», Егор счел это высоким знаком отличия и драться перестал. Теперь Ёгой его звала практически вся компания, и он уже практически перестал отмечать, как именно к нему обратились.
Разнообразно, коротко ответствовал Егор, ни в коей мере не стремясь вступать в обсуждение своих чувств. Слишком уж они были противоречивы и непонятны. Ты с ночи здесь?
Ага, Андрей с блаженным протяжным вздохом растянулся на диване. Представляешь, повезло: только один раз за ночь дернули. Дедушка в проктологии попытался было дать остановку сердца, но мы ему возразили. Всего-то часок и возились. Остальное время спал, аки ангел.
Так чего ж ты сейчас на диван плюхнулся?
А то ты меня не знаешь! возмутился Андрей. Человек не должен ни сидеть, ни тем более стоять, если можно лечь. Это принцип. А принципы нарушать нельзя, сам понимаешь. Кстати, о принципах. Ты в курсе, что ваш Семеныч собрался уходить?
Не в курсе. И куда он?
Да я точно не знаю. Так, слышал что-то Его в какую-то исследовательскую группу берут. Вроде бы как к полярникам или что-то в этом роде.
Конечно, тихий и милый Игорь Семенович, заведующий отделением абдоминальной хирургии, где уже десятый год трудился Егор Силаков, не мог иметь никакого отношения к отцененавистническим переживаниям этого самого Егора, но все-таки какой-то червячок при словах об «исследовательской работе» внутри зашевелился.
А зачем полярникам хирург?
Ну, может, не к полярникам, а куда-то в медицину катастроф. В общем, не морочь мне голову, я точно ничего не знаю. Но ведь не это главное, правда?
А что главное?
Андрей так удивился, что даже сел. Потом опомнился и снова залег, повернув голову в сторону окна. Было очень забавно смотреть, как он пытается обращаться к Егору, не видя его глаз и потому изо всех сил морща лоб:
Але, друг! Тебе вообще-то известно, что кандидатов на его место раз-два, и обчелся? Ты да этот ваш детективщик, одним словом. Макс, что ли? Так ты с очевидностью предпочтительнее.
Для кого предпочтительнее? усмехнулся Егор.
Да для всех! Тебя сколько лет Вилюшкин в верхах и низах рекламировал, пока не помер?
Вот я с его рекламой у всех в зубах и навяз. Кто меня заведующим назначит? Тот же Макс стеной встанет! Он ведь все, что можно сделает, со всеми поужинает, всем машинки помоет и все такое Что он, даром свои детективы с лупой изучает?
В этот момент дверь открылась снова, только на сей раз куда более деликатно, и вошел легкий на помине Макс.
Кому тут мои детективы покоя не дают?
Егор быстро сориентировался и решил убить сразу двух зайцев:
Мне, светило ты наше литературное. Меня тут один детектив интересует, но он совсем старый, ты можешь и не знать.
Рассчитано было точно, и Макс завелся сразу же; во всяком случае, даже если он и слышал из коридора пару последних фраз, то предположение о том, что он может чего не знать в детективном мире, потрясло его куда больше:
Не надейся. Даже если навскидку и не вспомню, но пороюсь и найду, если надо.
Да где ты пороешься-то? Он аж в 1993 году был издан.
И что?! Можно подумать, тогда люди не жили.
Его, наверное, и в интернете нет. Кто у нас тогда про интернет знал?
Ладно, не твоя забота. Что за книга?
Никита Соснин, «Эксперимент 2Х». Куда-то второй том задевался, а где искать не знаю.
Ладно, поищу. Придумал тоже: я не найду!
Макс поскитался по ординаторской, бросая завистливые взгляды на безнадежно оккупированный Андреем диван, и недовольно буркнул:
Что, в реанимации диваны неудобные?
Еще какие, безмятежно ответил Андрей, поворачиваясь на бок и нахально ухмыляясь.
Макс поднял брови в знак презрения к дурному воспитанию анестезиологов и неспешно направился в коридор.