Тот портрет я начал писать лишь в красных, зеленых и черных тонах, и мужчина, который должен был занять там свое место, отчетливо еще не проступил на холсте. Сама фигура его, набросанная углем, теперь скрывалась под красками. Он сам отказался воплощаться далее, но я понимал, что он где-то здесь. Я улавливал самую его суть так невод охватывает рыбу, не видимую в пучине моря. Я стремился найти способ вытащить этот невод, а мужчина мне мешал. Пока мы с ним так препирались, работа над картиной приостановилась.
И на этом вы бросили? спросила Мариэ.
Ну да. И дальше наброска продвинуться не могу.
Мариэ тихо сказала:
Но даже и так портрет выглядит вполне законченным.
Я встал рядом с девочкой и заново взглянул на холст. Неужели ей виден облик скрытого в этом мраке мужчины?
То есть ты считаешь, что лучше ничего уже не добавлять?
Ага. Мне кажется, можно все оставить, как есть.
Я сглотнул слюну. Ее устами со мною будто говорил сам мужчина с белым «субару»: Оставь картину, как есть, не вздумай ничего добавлять.
Почему ты так думаешь? спросил я.
Мариэ ответила не сразу. Сосредоточенно посмотрев на картину еще сколько-то, она отняла руки от груди и прижала их к щекам словно пыталась их остудить. После чего сказала:
В ней и так достаточно силы.
Достаточно силы?
Мне так кажется.
И сила эта не слишком добрая?
Мариэ на это ничего не ответила лишь продолжала держаться ладонями за щеки.
Сэнсэй, а вы хорошо знаете этого мужчину?
Я покачал головой:
Нет. Признаться, я о нем не знаю ничего. Случайно встретился с ним не так давно, пока путешествовал, в каком-то городке в глуши. Мы с ним даже не разговаривали, и я не знаю, как его зовут.
Добрая это сила или нет непонятно. Наверное, может быть то хорошей, то плохой, ведь все выглядит иначе под разными углами.
Но ты считаешь, что ее лучше не воплощать на холсте?
Она посмотрела мне в глаза.
Если воплотить, а она окажется недоброй, как с ней быть? Вдруг она и сюда дотянется
А ведь она права, подумал я. Если сила эта окажется совсем не доброй, если она будет злой и дотянется до сюда как мне с ней быть?
Я снял картину с мольберта, развернул к стене и поставил на прежнее место. Царившее в мастерской напряжение словно бы мигом улетучилось.
Пожалуй, будет лучше хорошенько упаковать эту картину и отнести на чердак, подумал я. Примерно так же, как Томохико Амада убрал с глаз долой свою.
Ладно, а что скажешь об этой картине? спросил я, показывая на стену, где висело «Убийство Командора».
Эта мне нравится, не колеблясь, ответила Мариэ. Кто ее нарисовал?
Томохико Амада, хозяин этого дома.
Эта картина к чему-то зовет. Такое чувство, будто птица хочет вырваться из тесной клетки на волю.
Я посмотрел на девочку.
Птица? Какая еще птица?
Какая птица, какая клетка я не знаю. Ни образа, ни облика их я разобрать не могу, только чувствую. Пожалуй, эта картина для меня слишком сложная.
Не только для тебя. Для меня, по-моему, тоже. Но как ты верно подметила, автор перенес на холст свое сильное стремление донести что-то людям. Это и я ощущаю, вот только никак не могу догадаться, что именно он хотел сказать.
Кто-то кого-то убивает. Из страсти.
Так и есть. Молодой мужчина, решившись, пронзает мечом грудь другого. А тот, в свою очередь, обескуражен тем, что его убивают. Окружающие, затаив дыхание, следят за происходящим.
А справедливое человекоубийство такое бывает?
Я задумался.
Не знаю. Тут все зависит от выбора нормы что справедливо, а что нет. Взять, к примеру, смертную казнь. В мире немало людей, считающих ее справедливым убийством. Или же политическое покушение, подумал я.
Мариэ, немного подумав, сказала:
Но эта картина не вызывает мрачных чувств, хотя на ней убивают и пролито много крови. Она будто куда-то манит. Туда, где нет нормы справедливости.
В тот день я за кисть больше не брался. В залитой солнцем мастерской мы просто болтали с Мариэ, и у меня в памяти откладывалось, как меняется у нее мимика, как девочка жестикулирует. Этот запас памяти и станет для меня плотью и кровью портрета, который мне предстоит написать.
Сэнсэй, вы сегодня ничего не нарисовали, сказала Мариэ.
Бывают и такие дни, ответил я. Время чего-то нас лишает, но еще и что-то дает. Очень важно ладить со временем чтобы оно оставалось за тебя.