Девочки засмеялись. Судя по всему, мальчики действительно устроились очень уютно.
Спокойной ночи, сказала Энн, и они с Джордж зашагали к дому.
Скоро все огни погасли. Генри спала и, как обычно, храпела. У неё была отдельная комната иначе не видать остальным никакого сна! Впрочем, Энн и Джордж слышали её даже через стенку: гр-р-р-р, гр-р-р-р-р! Гр-р-р-р-р, гр-р-р-р-р-р!
Да чтоб её, эту Генриетту! сонно пробормотала Джордж. Сколько от неё шуму. Энн, мы её завтра не возьмём на верховую прогулку. Слышишь меня, Энн?
Не очень, буркнула Энн, пытаясь открыть глаза. Спокойно ночи!
Тимми, как всегда, улёгся Джордж на ноги. Он свернулся клубочком, закрыл глаза уши его тоже спали. Он умаялся не меньше остальных целый день носился по холмам, совал нос в кроличьи норы, гонял целую уйму быстроногих кроликов. И после этого тоже спал без задних ног.
На конюшне мальчики спокойно спали под старым одеялом. Рядом ворочалась пегая лошадка, но они ничего не слышали. Над конюшней пролетела сова она выглядывала внизу мышей. Сова громко вскрикнула, надеясь, что какая-нибудь мышка бросится наутёк. Тогда можно спикировать вниз и ухватить её в когти. Но мальчиков не разбудил даже её крик.
Дверь конюшни была заперта на засов. Конь Стригунок внезапно пошевелился, повернул голову, посмотрел на дверь. Щеколда шевельнулась! Кто-то поднимал её снаружи. Стригунок навострил уши и услышал тихое шарканье.
Он уставился на дверь. Кто там? Стригунку очень хотелось, чтобы это был Шмыг мальчик, которого он очень любил. Шмыг всегда обходился с ним по-доброму. Стригунок расстраивался, когда разлучался с ним. Он прислушался, не раздастся ли знакомое шмыганье, но ничего не услышал.
Дверь очень медленно отворилась. Даже не скрипнула. Стригунок увидел ночное небо, усыпанное звёздами. Потом силуэт на фоне темноты звёздной ночи, чью-то чёрную тень.
Кто-то вошёл на конюшню и прошептал:
Стригунок!
Стригунок негромко заржал. Это был голос не Шмыга, а его отца. Отца Стригунок не любил, тот слишком часто дрался, пинался и охаживал его кнутом. Он лежал тихо, гадая, зачем сюда явился цыган.
А цыган понятия не имел, что в конюшне ночуют Дик и Джулиан. Он старался не шуметь, потому что думал, что в стойле и другие лошади, он не хотел, чтобы они напугались и начали бросаться на стены. Фонаря у него не было, однако его острый взгляд тут же распознал Стригунка, лежавшего на соломе.
Цыган на цыпочках пошёл к стойлу и споткнулся о ноги Джулиана, торчавшие из-под соломенной подстилки. Он с глухим стуком рухнул на пол, а Джулиан резко сел, мгновенно проснувшись:
Кто здесь? Что происходит?
Цыган шарахнулся поближе к Стригунку и затих. Джулиан подумал, не приснилось ли ему всё это. Но нога отчётливо болела. Кто-то явно на неё наступил или споткнулся об неё. Джулиан разбудил Дика.
Где фонарь? Гляди, дверь открыта! Дик, живее, ну где там этот фонарь?
Фонарь нашёлся, Джулиан зажёг его. Сперва он ничего не увидел цыган закатился в стойло и спрятался за Стригунком. Но вот свет упал на него.
Ага! Гляди, это тот самый цыган, отец Шмыга! догадался Джулиан. А ну вставай! Ты чего это здесь делаешь среди ночи?
Глава 5
У Джордж болит голова
Цыган угрюмо поднялся. Серьги его поблёскивали в свете фонаря.
Я пришёл за Стригунком, заявил он. Это мой конь, так ведь?
Тебе же сказали: ему пока нельзя ходить, напомнил Джулиан. Ты что, хочешь, чтобы он охромел на всю жизнь? Уж ты-то должен понимать, когда лошадь можно использовать, а когда нет.
Мне приказали, ответил цыган. Я должен уехать вместе с остальными.
Кто приказал? презрительно спросил Дик.
Барни Босуэлл, ответил цыган. Он вожак нашего табора. Завтра мы все должны выдвинуться в путь.
Но почему? озадаченно спросил Джулиан. Откуда такая срочность? Что за тайна?
Никакой тайны, так же мрачно ответил цыган. Просто перебираемся на пустошь.
И что вам там сдалось? полюбопытствовал Дик. Не думаю, чтобы таборы туда часто наведывались. Там же совершенно ничего нет. Ну, насколько мне известно.
Цыган передёрнул плечами и промолчал. А потом повернулся к Стригунку, собираясь поднять его на ноги. Джулиан тут же подскочил поближе.
Ну вот уж нет! Если тебе наплевать на больную лошадь, то мне нет. Всего-то надо потерпеть день-другой, и он поправится. Но сегодня я коня не отдам. Дик, иди разбуди капитана Джонсона. Он придумает, как поступить.