Много живых людей?
Тыщи две пришлых, и местных, центровых, около тысячи.
Из пяти миллионов?
Единицы ещё прибывают. Крохи.
А сколько каннибалов?
Кто знает? Прячутся неизвестно где. Ешь, тётка, остынет.
Бульон был чудо, как хорош. Сразу жизнь показалась не такой мрачной, нападение мутантов отдалилось и приобрело киношный оттенок. Вытерев миску и ложку снегом, отдала мужчине со словами признательности. Прекрасно, что есть, кто заботится не только о себе.
Ваня крутился на месте, нервничая:
Ну, что же вы! Ушла и пропала.
Плошку бы вернул, и меня увидел.
Кинул в снег.
Дурак, ты, Ваня. Думаешь, один на свете? Люди кормежку организовали для всех, а ты посудой разбрасываешься. Куда бросил?
Я в снег не полезу.
Куда бросил, спрашиваю?
Бормоча проклятия, молодой человек полез в сугроб. Потрясая рукой с контейнером, подошёл:
Чёрт, поцарапался о какую-то железяку.
Тыльная сторона ладони была сильно ободрана и кровоточила.
Он отнес посуду и вернулся:
Может, всё-таки поторопимся? Моника уже похоронила нас.
Не выдумывай, парень! Я немного отдохну после горячей пищи, и двинемся. Хорошо? Подойдём ближе к огню.
Ну вот.
Не ворчи.
Смеётесь?
Радуюсь. Увидела в мужичках надежду.
Эка невидаль!
Вот-вот. Почему и нам не делать полезное для выживания.
Я не охотник.
Найди охотников, подбрось идею.
Думаете, у меня интернет?
Люди стекаются в центр. Поговори. Главное, организовать, а дальше само.
Моника поддержит?
Конечно. У меня хорошая дочь. Охотники рассказали, что звери выходят ночью. Они делают мясную приманку, сегодня это нога кабана.
Отравленная?
Ты в своём уме?
Ладно, понял.
Стреляют.
А патроны кончатся?
Силки, капканы. Охотники всё знают. Главное, найти и организовать.
Так просто. Сам не додумался. Моника разлюбит идиота и эгоиста.
Скажем, это ты придумал насчёт охоты.
Увольте! Не хочу врать.
Чуток приукрасить.
Нет. Отдохнули?
Да, сынок, вперёд! Пока, кормильцы!
Хорошей дороги!
От Дворцовой расходилось несколько троп. Мы пошли по Невскому проспекту. Только это был тоннель в грязном снегу. Изредка попадались малочисленные группы с лопатами в руках. Подобно марионеткам они размахивали лопатами: раз, копнул, два, бросил на гору. Тоннель был не очень глубоким, но утоптанным. В снег не провалишься. Серый день становился чёрным: приближалась ночь.
Темнеет! Ваня кивнул.
Прибавили шагу. Ещё час, и будем на месте. Путь преградила стая голодных собак: небольшая, из четырёх особей. Мелкая рыжая шавка верховодила кобелями. Агрессивно захлёбываясь рыком, перемешанным с лаем, она кусала ухажёров за ляжки, вынуждая напасть на нас. Ваня достал из сумки топор и, помахивая им, сделал несколько шагов навстречу стае.
Бей, рыжую! Крикнула я, вот, зараза!
Неожиданно вперёд вырвался чёрный кобель средних размеров. На полусогнутых лапах, прижимаясь к пепельной тропе, что делало его почти не видным, пёс метнулся к Ване и вцепился в ногу.
А-а! Юноша опустил на голову зверя обух.
Неистово визжа, животное откатилось к сугробу. Рыжая сука уже висела на локте парня. Два огромных кобеля нерешительно мялись. Ваня уронил топор, схватил собаку за шкирку, пытаясь оторвать, но хватка была крепкой: молодой человек кричал и скрежетал зубами. Я подняла топор, угрожая кобелям.
Ваня, сделай что-нибудь, я же не могу бить по руке топором. Пальцем в глаз её!
Ваня ткнул суку в глаз, неожиданно вцепился зубами в ухо зверя и дёрнул на себя. Та, с воем затрясла головой и, брызгая кровью по сторонам, бросилась наутёк, мимо, уже спокойно сидящих в позе наблюдателей, псов. Ваня выплюнул ухо и стоял яростно матерясь. Рукав его куртки намок от крови. Я сняла шарф и перевязала парню руку:
Идём скорее! Надо обработать рану. Дома, в полуразрушенном жилье, где мы с дочкой обитаем, есть скудная аптечка. Остатки человеческой жизни. Видела бинт, йод, марганцовку. Наверняка имеется какой-никакой антибиотик. Укол бы от столбняка.
Прививку от бешенства!
Бешенства? Ваня сказал вслух то, чего я боялась.
Для начала обработать рану: промыть, смазать йодом или перекисью. А там найти врача, который назначит уколы.
А где взять медикаменты?