Ну что, Сергей Серёгин, поехали, коль тебе в город надо
Глава 2
Первые десять минут ехали молча. Потом Серёгин, то ли вспомнив советы друзей- автостопщиков, то ли боясь вопросов про Ленина, решил не молчать.
А что, мужики, кикиморы есть в этих лесах?
Раньше были, а сейчас нет, наверное.
Почему нет-то? поддержал разговор «спокойный».
Просто кто её увидит не жилец больше, и рассказать про неё, про тварь-то эту, никому не успеет, авторитетно заявил «хохотавший».
Между лопаток Сереги пробежал холодок. Мужики, казалось, были рады предложенной теме, и разговор потёк сам собой.
Дед Анфал из Ялани мне рассказывал, лет пять тому назад его черти в лесу три дня держали, слышал?
Дак то черти
Анфал? Из Ялани? переспросил Серёгин, чтобы заполнить паузу.
«Спокойный» повернулся к нему в пол-оборота, хитро прищурился:
Да, Горченёв его фамилия, Анфал Горченёв.
А расскажите про чертей-то, проговорил Серёгин.
«Спокойный» ухмыльнулся и отвернулся от Серёги, но тут же начал свой рассказ:
Зимой это было, в декабре, снегу к тому времени навалило. Зимой Анфал в Ялани жил, а летом на пасеке.
Только жил он тогда не в Ялани, а в Жарково, вставил слово «хохотавший».
Да, в Жарково, помедлив, проговорил «спокойный», а пасека у него в тридцати верстах по Анциферовке. Зима в тот год лютая была, вот и поехал дед Анфал омшаники проведать. Путь хоть и не близкий, однако, дорога знакомая, светового дня в один конец всегда хватало. Поэтому никаких припасов, окромя булки хлеба, взято не было. И вот посередине пути лошадь начала взлягивать, упираться, а потом вдруг оглобля сломалась, ровно так сломалась, как пилой срезали. Хоть и было тогда Анфалу за семьдесят, оглобля для мастеровых рук не проблема. Потерял какое-то время, но оглоблю сладил. Запряг, чуть проехал, новая напасть лошадь встала. Встала как вкопанная, ни взад, ни вперед, а тут ещё и завьюжило, куда править не видно. Ничего страшного как будто серянки были, топор тоже. Развёл костёр, наготовил дров на ночь, но вот ночью-то и началось самое интересное. Увидел дед Анфал «странных людишек», ростику вот такого, «спокойный» ткнул себя пальцем в поясницу, в турецких шальварах, все с саблями кривыми, окружили деда и говорят: «Мы главные здесь, поклонись нам и домой поедешь». Давай дед Анфал молитву читать, они сначала напугались, отскочили подальше и давай над ним хохотать, никуда, говорят, ты от нас не денешься, поклонись лучше. И так всю ноченьку. Только перестанет Анфал молитву читать, они ближе подходят, в костёр ссут, хохочут. Начнёт молиться подальше отойдут. Наутро всё стихло, но шибко длинной ночь показалась. Поехать днём тоже не получилось конь храпит, в дыбы встаёт, идти никуда не хочет. Наготовил Анфал дров побольше, а они вокруг костра ковров персидских настелили и девок с голыми пупами, этих восточных, откуда-то натащили. В общем, танцы перед ним устроили. А когда он и на это не поддался, таким срамом с девками этими занялись, что и говорить стыдно. Закрыл дед глаза, чтобы не видеть этого, но главный их птицей уселся на дерево и рассказывает что да как. Мне Анфал рассказывал, что за коня своего переживал, весь хлеб почти ему скормил, чтобы не околел, сам только чуть краюху пожевал. А на третью ночь началось самое страшное. Старшой ихний уговаривает: «Знаю, есть у тебя дети, внуки, неужели домой не хочется? Поклонись, отрекись от Бога, ну зачем тебе это? И поезжай, доживай свой век потихонечку. А знаешь, что вон те ребята делают? Не знаешь, а они гроб мастерят. Вон доски тёшут, для тебя гробик-то. А вон в стороне уже лопатами работают. Как думаешь, для кого ямку копают? В землицу мёрзлую тебя опустим».
С молитвой и слезами пошёл дед Анфал к своему коню повод отвязать, чтобы хоть он до дома вернулся.
Коня Буяном звали, вклинился в рассказ «хохотавший».
Повисла пауза.
Да, коня у него Буяном зовут, согласился «спокойный» и продолжил, подошёл он, значит, коня отвязать, а конь в дыбы и понёс Сам ли Анфал за повод ухватился, иль какая петля за руку захлестнулась он не помнит, да только тащил его Буянушка, с пеной у рта, волоком до самой деревни. Вот такая история, подвёл итог «спокойный», а «хохотавший» добавил:
Мужики потом за санями съездили, яму видели, а гроба не было, наверно, черти с собой упёрли, вдруг кому пригодится, и заржал своим неподражаемым хохотом.