Дымите! махнула она рукой.
Джим завистливо принюхался к ароматному дыму, поплывшему по избе. Он не курил уже очень давно, с самой тюрьмы. Курильщики поймут!
Тем временем вскипел самовар и Ирина заварила чай.
Бывший ротмистр налил напиток в блюдечко и, заложив за щеку кусочек сахару, стал пить вприхлюпку. Ирина не смогла сдержать улыбку. Оболенский смущенно потупился:
У нас в деревне все так пьют. Конспирация-с!
Джим пил чай с козьим молоком. Без молока он вкуса напитка не понимал.
После чая Ирина спросила:
Что с Джимом делать? Вечно жить у меня он не может!
Да, действительно согласился лесник-князь, Надо подумать!
Совершенно крестьянским жестом он крепко почесал в затылке, стимулируя мыслительный процесс.
Недалеко от тех мест, где я живу, на Васюгане, народ живет, ханты. Полукочевой, г-м. Артель у них: пушнину сдают в «Заготкожживсырьё», орехи кедровые, замшу. Всё, в общем, чем тайга богата. Вождь, ну, то-есть, председатель артели, мой друг. Председатель колхоза тоже. Попробую договориться, чтобы Джима к ним э-э внедрить!
А документы? наклонилась к нему Ирина.
Да бог с вами! Какие документы в тайге? Список поименный, участковым заверенный и всё!
Джим насторожился. Возможный поворот в судьбе интриговал
Но, что я там буду делать?
Жить! уверенно ответил Оболенский, А что тебе ещё надо?
Э-э домой хотелось бы добраться в Новую Зеландию
Не, туда не доберешься! Только, если в Китай уйти и в каком-нибудь Шанхае на корабль наняться но монголы, да и сами китайцы выдадут моментально. У них с Совдепией (это слово бывший князь выговорил презрительно, как выплюнул) договор. Да и документов у тебя нету никаких!
Джим понурился. Действительно, куда без документов? Даже, если бы и добрался до Шанхая, никто его на корабль не наймет Хотя, там, наверняка, консул есть британский Мечты, мечты!
Когда пойдем? деловито спросил он, прикинув, что сначала наладит жизнь, осмотрится, а там видно будет.
Когда? Весной, когда лед сойдет. Мне же с человеком договориться надо, а тебе русский выучить. Кстати, ты что делать умеешь?
Механик я. Кузнец и слесарь. Любую работу по металлу! гордо выпятил грудь Джим.
А стрелять?
Вот, что нет то нет.
Оболенский вздохнул:
Плохо Они же там все охотники, с этого живут.
Ирина, внимательно слушавшая, заступилась за постояльца:
Леонард Михайлович! Мне кажется, что вы недооцениваете мистера Тики! Он же и ружьё починить может, и новый нож сковать да мало ли! Мастеровой человек!
Г-м Возможно, вы и правы Поговорю, короче.
Наутро бывший ротмистр, снова надевший личину лесника Григория Лукьянова, отправился восвояси, но обещал вернуться весной и принести кошку. Ирина попросила компании для.
Наступившая зима далась Джиму нелегко. Морозы были ему в диковинку, поэтому он все время мерз, даже в избе, несмотря на теплую одежду. До этого он лишь раз был в Швеции несколько дней, там термометр показывал минус десять по Цельсию (примерно плюс пятнадцать по Фаренгейту!), и вся команда сходилась посмотреть на эдакое диво. Мерзли, конечно, отчаянно. А здесь, в Сибири, спиртовой столбик термометра три раза опускался до минус сорока! Плевок замерзал на лету! Нужду приходилось справлять в избе на поганое ведро, ибо Ирина объяснила, что на морозе Джим может отморозить свои мужские причиндалы. Он ей поверил на слово, проверять не стал.
Тем не менее, выходить на двор приходилось: за водой, за дровами. Постепенно к холоду образовалась привычка.
Несколько раз за зиму разражался буран. Снег валил с неба по несколько дней и, несомый яростно завывающим ветром, засыпал всю округу сугробами по грудь глубиной, а избу по самую крышу. Джиму приходилось откапывать избу и сарай с козой по несколько часов.
В середине февраля случился досадный случай: пришедший издалека, из-под самого Омска пожилой милиционер, страдающий застарелым простатитом и связанными с ним многочисленными неудобствами, столкнулся с Джимом нос к носу у самой избы.
Кто таков? строго спросил представитель власти одетого в шкуры здоровенного, как он решил, тунгуса.
Джим растерялся. Такой вариант они с Ириной не обсуждали, и ни новую легенду, ни новое имя не придумали.
Я Иван, начальник, пробормотал он первое, что пришло в голову.