Спектр своих сердечных болевых ощущений автор локализует в следующем видении: «Бернадский отнюдь не юродствует над всем, что видит вокруг себя: как хранитель слова, он раздражена его вульгарностью и пошлостью, как человек с честолюбием презирает низость, как талант лесть и обновки внешние для него ничего не значат, но никогда не хотел бы он переменить прошлое, или создать новую историю своей судьбы, «кроме такой, какую ей вручил Творец».
Поэт, чья палитра «знает небо, но проникнута землей», разрушитель духовного бонапартизма века с его всеядным милитаристским безумием. Мудрец и философ, в котором сходятся общие для человека и человечества идеалы земного устройства («вечного мира» на земле), сходятся и в представлениях о человеческом счастье, понятиях о человеческой личности, капитальных принципах Добра и Зла, и о гармонии, земной и художественной:
Счастье
Неподвластно мудреной оно ворожбе.
Если нет его не совершается тризна. Ю. Бернадский
Один, но един, пребывающий в своем душевном створе, который нередко становится для него очистительной купелью, живет мечтой страстной: извечно не маяться и не каяться, видеть в пророчествах судьбы только Любовь чудесную, слезинку милую и белый бархат цветущих по весне всех цветов и деревьев русского Армидина сада:
Разгляжу и на невидимом мосту,
И во тьме твою любовь и красоту.
И во сне и наяву
Я судьбой своей зову
Ту, с которой я не мог не повстречаться. Ю. Бернадский.
Античный мифологический Харон, мечтающий перевозит душу человека от скверны, равнодушия, к трепетному состраданию и милосердию.
Он не грязнет в суете, рутине и покое. Он всегда делает первый шаг к тому, чтобы быть в настоящем. Она живет в этом настоящем, как ребенок, ничего не пропуская и делая самое важное для себя, людей: «ибо я един во всем человеческом».
Жизнь для него не готовый к употреблению продукт. Ее порождают его действия. Он понимает и создает ясную картину миру, возможность для русского человека прикоснуться к знаниям, им выношенным, выстраданным:
Ты, моя обычайная Русь
Ты до времени будто спала,
В тишине совершая молебен.
Для тебя на земле и на небе
Золотом горят купола. Ю. Бернадский.
Его стихи передают живой облик страны, которая есть наша общая родина и которая некогда была велика и могущественна до такой степени, что казалось в поднебесной она одна не подвластна судьбе, что вопреки обычному ходу вещей, разрушению и исчезновению, она одна предназначена существовать вечно: « И с иконы глядела // Русь, и верила в нас». Ю. Бернадский.
Слишком патетично, усмехнется кто то, и как бы правда, но если он не знаком с предположением Достоевского, что выше России может быть только истина:
Дай же, Господи, силу
Нам с тобой устоять.
Из России в Россию
Мы вернемся опять. Ю. Бернадский.
Он создает «образец» поэзии, как истории судьбы Личности и Родины, связав их единственной нитью единством духа, всегда морального, столь характерного для личностного мировоззрения Бернадского:
И пусть она сегодня нездорова,
Нет моды в нас страну в беде бросать
Пусть лишены достоинства и крова,..
Как бы осененного покровительством российской императрицы: «Нелицемерным сердцам во благо тем рука божия покровительствует» Екатерина II:
Видим цель. Своим идем путем.
А на их « Резервную систему»
Крепкий кол осиновый найдем. Ю. Бернадский
* * *
В исследовании сущности «человеческой природы» Ю. Бернадский воплощение устойчивой поговорки, культового мема «Ab ovo Ledae incipere», («начинать от яйца (яиц) Леды»), поэт подробно, буквально со всеми уточнениями и в деталях постигает феномен Творца душу и дух людской, следуя призыву Марка Аврелия: «Каждое дело исполняй как последнее в своей жизни»: то есть не будь формой без субстанции, бытием без жизни или жизнью, лишенной движения, «несчастьем невских берегов» (А. С. Пушкин):
Бернадский пишет стихи для людей, которые очень человечны. Для «нации мечтателей». Для тех, кто защищают человеческую праведность и хотят быть только на стороне истины и милосердия. Для тех, кто делает жизнь достойной жизни. Он родился под счастливой звездой, и он хочет, чтобы люди также были счастливы: