Кто-нибудь запомнит номера, расскажет кому-нибудь он добавил: «Ты меня понимаешь».
Питер понимал.
В рейхе все доносили на всех.
Питер давно привык к немногословности Генриха. Младший фон Рабе говорил откровенно, только в лесу, парке, или своей машине. Даже в квартире Питера у Хакских дворов ничего обсуждать было нельзя. Апартаменты не проверяли, Генрих запретил рисковать. За два года, Питер познакомился со всей группой. Никому не исполнилось и тридцати лет. С Генрихом работали офицеры, дипломаты, инженеры, и врачи. Все они считали, что Гитлер, рано или поздно, загонит Германию в тупик, из которого стране будет не выбраться.
Тогда прольется кровь, однажды, мрачно, заметил Генрих:
Есть грехи, которые невозможно смыть иначе. Так и случится, поверь мне летом Питер навещал Лондон. Дядя Джон еще не ушел в отставку, но плохо выглядел. Они, как обычно, встретились в Ньюкасле. Дядя Джон привез на север леди Кроу. По дороге из Берлина в Дрезден, Питер вспоминал тихий голос матери:
Питер, сыночек, может быть, премьер-министр, не согласится на позорную сделку И французы тоже дядя Джон закашлялся, прижав ко рту платок:
Оставь, Юджиния. Дело решено, никому Чехословакия не интересна. Лучше готовьте свой билль. Пусть, хотя бы, дети спасутся он, внезапно улыбнулся:
Жаль, ты не можешь в Банбери съездить. Месяц Уильяму. Отличный мальчишка, восемь фунтов весом Тони помогали няни, но герцог старался чаще бывать с внуком. После возвращения из Италии, Маленький Джон обосновался в шифровальном отделе, в Блетчли-парке. В подвалах имения стояли радиопередатчики, оттуда велась связь с посольствами, с базой в Цюрихе, и с Берлином. Питер, много раз, уверял дядю Джона, что люди на Фридрихштрассе, находятся в полной безопасности:
Уважаемая ювелирная лавка, два века предприятию он вдохнул ароматный дым папиросы герцога. Дядя Джон отрезал:
Все равно, чем реже вы пользуетесь передатчиком, тем лучше. У нас появится координатор, Джон помолчал, на континенте, в конце года. Мы вам сообщим. Связь, в письмах, пойдет через него. Фридрихштрассе останется запасным адресом.
Уильям на Тони похож, добавил герцог:
Она с ним возится, с рук не спускает Джон, немного, удивлялся дочери. Тони не отходила от ребенка. Она спала с мальчиком, и редко отдавала сына няням. Дочь сама кормила, и купала малыша. Джон вглядывался в серые, большие глаза внука, в темных ресницах:
Кого-то он мне напоминает, не могу понять. Впрочем, у нас большая семья. Мэтью, в Америке, как две капли воды, похож на вице-президента Вулфа. Подобное случается из Мон-Сен-Мартена пришли новости о том, что Виллем принял обеты. Джон хмыкнул:
С чего бы? Он в Париже учился. Поехал в Рим, стал монахом. Теперь в Конго отправился Тони, вечером, в своей спальне, сглатывала слезы:
Все из-за меня, из-за меня. Виллем опомнится, обязательно. У нас ребенок, он снимет обеты, мы поженимся Тони наклонилась над колыбелью с гербами.
В свидетельство о рождении отца не записывали. Сын стал Уильямом Холландом. Он оказался спокойным, здоровым мальчиком. Малыш хорошо ел, крепко спал, и начал улыбаться. Тони заставляла себя не плакать, глядя на его лицо. Она видела перед собой Виллема. Тони, ласково, коснулась головы, укрытой чепчиком:
Твой папа вернется в Европу, и мы к нему поедем, обязательно. Я встану на колени, он меня простит, не может не простить в постели она думала об отце. Герцог выглядел все хуже. Когда Маленький Джон вернулся из Италии, с вестями о смерти Констанцы, у отца случился приступ кровотечения:
Хоть бы папа увидел, как Уильям растет попросила Тони, он и не говорит, чем болеет они с братом старались не думать о плохом диагнозе.
Лаура вернулась в Лондон. Тони ожидала увидеть ее в Банбери, однако отец сказал, что кузина пока занята в Уайтхолле. Джон, сначала, хотел отправить Лауру в Цюрих или Стокгольм. Важно было получить человека в посольстве, в нейтральной стране. Лаура себя отлично проявила в Токио. Джованни, за холостяцким обедом, в Брук-клубе, попросил:
Оставь девочку здесь. Ты видел, она устала. Пусть дома поживет, Джон Юджиния его поддержала:
Не надо, милый. Я испугалась, когда ее в Хендоне встречала. Ей двадцать пять, а она на десять лет старше выглядит. У нее волосы седые леди Кроу вспомнила: