Наверное, я ждал этого. Слишком легко все получилось. А принцесс так просто не похищают.
Скорее всего за это придется расплачиваться. Мне.
Мы можем укрыться в помещениях базы, предложил Ланс. Я знаю все переходы и тайники, нас не найдут.
Нас не найдет Шоррэй. Но через час поле исчезнет, и все здесь будет прочесано его солдатами.
Принцесса повернулась ко мне, тихо сказала:
Мы проиграли, лорд. Спасибо, что пытался помочь.
Почему проиграли? Я почувствовал, как меня охватывает ярость. Во флаере не может быть много солдат, мы примем бой!
Там не будет солдат, мягко возразила принцесса. Шоррэй прилетит один. Но ни ты, ни Ланс, ни мы трое, ни взвод лучших бойцов планеты не смогут победить его.
Почему?
Он лучший мастер меча во Вселенной, просто сказала принцесса. Некоторые считают, что он, принцесса попыталась улыбнуться, не совсем человек. Шоррэй подлец и негодяй, но он лучший меч мира.
Ланс неотрывно смотрел на нас. Я повернулся к парнишке:
И что ты скажешь, курсант Ланс Дари?
Парнишка упрямо произнес:
Моя кровь, мой меч, моя честь ваши.
Я снова посмотрел на принцессу. Привлек к себе, заглядывая в синие, как земное небо, глаза. Он останется со мной в этой чужой ночи, кусочек земного неба.
Помнишь, что я сказал тебе во дворце? спросил я. И почувствовал, как дрогнула в моем голосе предательская, прощальная нежность. Любовь стоит смерти, принцесса. Я люблю тебя. Я любил тебя всегда.
Метрах в десяти от нас послышался грохот. Шоррэй не собирался тратить время на долгий пробег флаера по гладкой посадочной дорожке. Он заставил свою машину сложить крылья и рухнуть рядом с нами.
Отступив от принцессы на шаг, я смотрел, как сминаются под тяжестью флаера крылья-амортизаторы, как открывается люк, как выпрыгивает на бетон высокий широкоплечий мужчина, одетый в белый, светящийся неярким матовым светом комбинезон. Черт побери, да он же ко всему еще и позер! Меч в ярко-алых ножнах, раза в полтора больше обычного, длинные светлые волосы, лежащие в кажущемся беспорядке, твердый уверенный шаг Голливудский режиссер продал бы свою бессмертную душу за право снять его в очередном боевике. И вряд ли бы прогадал.
Шоррэй приблизился, и я шагнул вперед. Но он словно не замечал меня. Заговорил и голос, слышанный мной лишь по радио, оказался под стать внешности. Мягкий, но одновременно сильный, почти гипнотический
Я рад, что застал вас здесь. Не стоит переносить наш маленький спор на территорию Храма. Ведь вы собирались туда, принцесса?
Она молчала. Ответил я, тщетно пытаясь придать своему голосу то же спокойствие:
Не пытайся нас остановить, Шоррэй. Тебе это не под силу.
Он впервые посмотрел на меня. Снисходительно улыбнулся:
Итак, ты и есть земной лорд. Дружная компания: моя будущая жена, самоуверенный дикарь и перепуганный мальчишка. Кстати, он может уйти. Я не люблю убивать детей.
Ланс метнулся вперед. Воскликнул и в голосе его звучала ненависть:
Ты оскорбил меня! Твои солдаты убили моего отца! Ты угрожал императору и принцессе! Я вызываю тебя на поединок!
Наверное, я должен был остановить парнишку. Но я не успевал. Он шел на Шоррэя с мечом в руках, и тот лишь пожал плечами:
Каждый выбирает свой путь сам, мальчик
Он выхватил меч так быстро, что я не успел заметить этого движения. Вспыхнули огни затачивающего поля. Ланс нанес удар стремительный, великолепный удар по незащищенным ногам Шоррэя И закричал от боли.
Я не хотел бы снова увидеть такое. Вслед за принцессой мне хотелось воскликнуть, что так убивать нельзя. Даже за пределами добра и морали есть свои границы, которые не дано преступать.
Шоррэй не стал уклоняться или парировать удар. Невероятным по быстроте движением он ударил сам и отсек Лансу кисть. Меч, который продолжали сжимать тонкие мальчишеские пальцы, упал на бетон. А Шоррэй продолжал бить. По рукам, каждым ударом отсекая несколько сантиметров живой плоти. Его меч вращался, как резец в токарном станке, стачивая руки парнишке до самых плеч. Бетон покрылся брызгами крови, через мгновение слившимися в темные лужицы. Потом Ланс упал. Он был мертв, еще продолжая стоять, его убила боль, которую не в состоянии вынести человек.
А Шоррэй, включив на миг заточку меча, опустил его в ножны. Задумчиво произнес:
Он выбрал свой путь и умер с чистой совестью. Не всем дана такая смерть.