Мы проезжали Вайедолон, славящийся своим искусством выращивания цветов, и нас окружили холмы, полные такого небесного благоухания, что, кажется, даже Конрад слегка потерял голову и на время забыл о своей роли строгого учителя. Вокруг нас, заполняя все видимое пространство, колыхались белые розы. Расходясь на четыре стороны света, издалека поля казались покрытыми морской пеной, и, словно вода, обтекая нас белыми бурунами, разбивались у ног наших лошадей тысячами нежных лепестков цветочного прибоя.
Мы проезжали Гонг город, почти целиком выстроенный из чистого серебра. Его статуи горели на солнце так, что было больно глазам. А ветер, попадая в плен многочисленных флюгеров и ажурных полупрозрачных башенок со шпилями, создавал музыку, переливчатую, словно радуга. И цокот лошадиных подков по серебряным мостовым был похож на приветствующие нас литавры.
Мы проезжали Монтрей довольно странное место, даже на фоне прочих неописуемых чудес, место, где сочеталось множество несочетаемых вещей: где облака иногда садились на землю, застывая, как сахарная вата; в прудах обитали певчие рыбы; деревья вырастали за одну ночь и покрывались диковинными плодами в течение часа; а иногда даже, говорят, шли дожди из виноградных улиток. Место, настолько чарующее своими экстравагантными небылицами, что мне хотелось бы остаться там навсегда
Но мы продолжали путь, проезжая все эти дивные края, с каждым днем приближаясь к цели. И с каждым днем замечая, как все темнее становится западный горизонт. Иногда ко мне подкрадывался незнакомый доныне страх, и я старалась поменьше смотреть в ту сторону. Мой же спутник вел себя абсолютно хладнокровно. Казалось, его не трогает окружающая красота, и не пугает сгущающийся на западе сумрак. Только одно чувство владело им все это время: маниакальная настойчивость двигаться вперед. И он ехал, почти без передышки, не давая отдыха и мне.
Однажды в дороге нас застигла сильнейшая буря. И, как это обычно случается, поблизости не оказалось подходящего укрытия, кроме подозрительного вида руин то ли замка, то ли какой-то обвалившейся старой башни. Ветер обрушивал на нас стены воды, пытаясь сбить с ног, и нам не оставалось иного выхода, как спрятаться среди рассыпающихся камней.
Мы выбрали местечко посуше, куда не доставали струи дождя, и развели небольшой костер, чтобы просушить одежду. Вокруг царил полумрак, озаряемый только редкими всполохами огня, да вспышками молний. Но я готова была поклясться, что мы здесь не одни. И чувствовала себя как-то неуютно, словно незваная гостья в чужом доме. Сидя у костра, я помешивала угли корявой веткой, как вдруг из темного угла на меня воззрились чьи-то оранжевые глаза. Я схватила Конрада за руку, он повернулся туда, где одна за другой зажглись еще шесть пар живых огней с полыхающее-черными точками зрачков внутри.
Не бойся, шепнул маг,
Это саламандры. Создания настолько редкие, что я и не думал, что когда-нибудь доведется их увидеть. Наверное, их привлекло пламя нашего костра. Главное не шевелись, и они не причинят нам вреда.
Я постаралась последовать его совету, следя одними глазами, как из темноты появляются семь подвижных пурпурных существ, больше всего похожих на ящериц с короткими хвостами. Они окружили наш костер, подобравшись совсем близко, и замерли совсем как настоящие ящерицы, когда они греются на солнце. Только были они покрупнее, и казалось, что от них самих исходит жар.
Если тебе удастся приручить хоть одну, прошептал мне Конрад в самое ухо,
Все саламандры будут служить тебе и всегда придут на твой зов.
Это испытание? произнесла я одними губами.
Можешь считать, что так.
Я понятия не имела о том, как приручают саламандр, но вызов был брошен, а я его приняла. Вновь окинув взглядом неподвижно припавшие к земле фигурки, я потянулась к костру. Огонь не всегда обжигает, мне известно это давно, и сейчас рука моя беспрепятственно погрузилась в пламя. Боли я не почувствовала. Но вот горящие угли Я зажмурилась, когда мои пальцы сомкнулись на одном из них. В воздухе начал распространяться запах, который трудно с чем-нибудь спутать запах горящей плоти. Но я уже держала уголек на раскрытой ладони, протянув его одной из саламандр. Та колебалась долго, как мучительно долго! пока на руке вздувался чудовищный ожог. Время растянулось для меня просто невыносимо, хотя, на самом деле, прошло едва ли больше минуты. А потом так же неожиданно быстро саламандра подбежала ко мне на своих коротких лапках, и уголек исчез в ее маленькой красной пасти. Она глотнула, на мгновение блаженно прикрыв глаза, а затем ее огненно-алый язычок лизнул мою обожженную ладонь. И вмиг боль утихла, а ранка тут же стала затягиваться. Я бы и сама не поверила в такое, если бы не увидела собственными глазами.