М а р и я (от страха замерла, про себя). Всё, мне, конец! (Мгновенно в глазах появились слезы). Мама, тятя, простите меня, я не хотела! (Бросается к ногам матери, рыдает).
И в а н Иванович (вскакивает со стула, приподнимает Марию). Да что ты, дочка? Родная моя, да мы все знаем с мамой, не волнуйся!
М а р и я (через рыдания). Что вы знаете?
И в а н Иванович. Ну, как, что? Не по силам тебе работа, тяжело взрослым дояркам, а ты совсем ребенок и работаешь наравне с ними! Все хватит! Больше ты не пойдешь в коровник! (Повышает голос). Люди нас обсмеют, живем, считай лучше других, а дочь работает день и ночь! Нет и нет, никаких работ!
От переполненных страхом чувств, Мария не может держаться на ногах, почти повисает на руке отца.
(Усаживает ее за стол). Вот так, дочка, посиди!
М а р и я (про себя). Слава Богу, пронесло!
М а т р е н а. Успокойся, дочь, да будь проклята эта работа, до чего доработалась, на ногах еле держишься, а исхудала то как!
М а р и я (прерывисто). Да нет, мам, все в порядке!
М а т р е н а (заботливым голосом). В порядке, оно и видно, какой порядок, с ног валишься! Будешь пирожки с черемухой?
М а р и я. Нет, мама, не буду, я молока напилась! Хочу спать, завтра рано вставать.
Иван Иванович (строго). Нет, дочка, завтра на работу ты не идешь! Хватит нам с матерью переживать за тебя!
М а р и я. Не могу я не пойти, тять, моих коров доить некому! И вообще, мне нисколько нетрудно, а наоборот!
И в а н Иванович. Ну, что ты будешь с ней делать, мать? Никто так не рвется на работу, как она! Доченька, ты зиму посиди дома, а весной поедешь на выпасы!
М а р и я. Тогда, мне будет еще труднее! Вы же знаете, животные привыкают к своей хозяйке, и я к ним тоже привыкла, они для меня стали как подружки! Узнают меня не только по голосу, но даже в лицо! (Делает подобие улыбки). Я пойду спать! (Втягивает в себя живот, целует отца с матерью в щеки). Уходит.
М а т р е н а (возмущенно). Ну, что ты с ней сделаешь? Вот характер!
И в а н Иванович (нежно улыбается жене, обнимает). Хм, вся в тебя! Ну, что пойдем, милая, и мы почивать! (Уходят).
Дом Матрены погружается во тьму. Животноводческая ферма набирает свет.
В коровнике.
Нюра и Мария подбирают раскиданное сено.
Н ю р а (оберегает Марию). Ты побереги себя, не ровен час, надорвешься, и начнутся роды у всех на виду!
М а р и я. Не дай Бог, Нюра, мне тогда придется живьем ложиться в могилу! (Вздыхает). Ладно, давай пошепчемся! (Зарываются в куче соломы).
Н ю р а (ложит руку на живот Марии и тут же вскакивает).
М а р и я (удивленно). Ты чего Нюра?
Н ю р а (расширив глаза). У тебя ребенок шевелится! Никогда не слышала шевеление ребенка у человека! А вот у своей коровы слышала! И ты знаешь, очень, похоже! А сама ты слышишь, как бьется ребенок?
М а р и я. Первый раз услышала в декабре месяце.
Н ю р а (деловито). Мария, это выходит, ты должна скоро родить! Если считать, шевеление началось в декабре, значит, в мае ты должна кого-то родить! И что мы имеем? На все про все, два месяца осталось до родов!
М а р и я (задумчиво). Ну, наверное, я не знаю. Скорее бы в поле, там никто, ни о чем не догадается!
Н ю р а. Мария, куда ты ребенка денешь?
М а р и я. Не знаю пока, но к маме с отцом точно не пойду! Все было бы хорошо, если бы не эта тетка! Она мне всю жизнь поломала, чтобы ей так же было как мне! (Сглатывает, тяжело вздыхает). А может, мне поехать в Славгород? Город не большой, вдруг встречу там Ваню и тогда, закончатся мои страдания! (Грустно улыбается). Все было бы так, но Ваня говорил тетке, что его переводят в другой город. Так, что, подруга, все против меня!
Н ю р а. Ничего, Бог не выдаст, свинья не съест! Сейчас главное, ты береги себя и все будет хо-ро-шо!
Ферма погружается во тьму. Поле набирает свет.
Весна, гурты коров угоняют на вольные луга, вместе с ними выехали бригады доярок, разбили лагерь, поставили палатки.