Иван Иванович отец не мог не заметить, как Мария каждый день часто смахивает с глаз вдруг появившиеся слезы. Еще больше, он был обеспокоен её болезненным видом.
И в а н Иванович (за столом на кухне, на его коленях сидит Мария, смотрит во влажные глаза, с тревогой). Мань, признайся мне честно, тебя мать обидела? Так ты не бойся, скажи, я сумею защитить тебя!
М а р и я (уткнулась в мощную грудь отца и так разрыдалась, что никакие уговоры ей не помогли, наконец, слезы же ее и успокоили). Нет, нет, тятя, не обидела!
И в а н Иванович. Мария, ты только скажи, кто тебя обидел, ты же знаешь, я тебя сумею защитить!
После, Мария уже пожалела, что не рассказала ему, как тетка обошлась с ней и отцом ее ребенка. Может, все было бы по-другому, отец сам бы поехал к тетке и все устроил. Но страх перед своей матерью, остановил её поделиться девичьим горем.
М а р и я. Да нет, тять, все хорошо, только скучно без работы сидеть дома, может, я пойду работать дояркой?
И в а н Иванович (зорким взглядом обвел дочь, про себя). Может, и действительно, для нее так будет лучше!). А, что, дочка, все равно в нашем совхозе для девушек другой работы нет, если хочешь, иди, поработай! Там много молодежи, будет веселее!
Дом Матрены погружается во тьму. Животноводческая ферма набирает свет.
В ограждении
куча сена.
Н ю р а. Мария, ты часом не беременна? Смотрю на тебя и не могу понять!
Этот вопрос, будто громом прогремел над головой Марии, её обдало жаром с ног до головы. Она засмущалась, серо-зеленые глаза наполнились слезами, прислонившись к кирпичной стене коровника, медленно сползла на солому.
М а р и я. Нюр, я тебе все расскажу, только ты никому! (Глотая слезы, и как на исповеди все рассказала подруге).
Н ю р к а (с сочувствием). Ничего, Мария, не плачь. Расстраиваться тебе нельзя. (Мгновение помолчав). А родители знают?
М а р и я. Да что ты, Нюра? Если бы они узнали, я бы уже в могиле была! Отец, еще, куда ни шло, добрый, а вот мама! (Закрывает руками лицо и тихо плачет).
Н ю р а (обнимает Марию). Ну, что мне с тобой делать? Ты вот что утягивайся, чтобы никто не заметил твоего живота, а я никому не скажу.
Животноводческая ферма погружается во тьму. Дом Матрены набирает свет.
В доме Матрены.
Иван Иванович сидит за столом, делает самокрутки с махоркой.
Появляется Матрена.
М а т р е н а. Отец, не кажется ли тебе, что наша дочь изводит себя работой? Работает наравне с взрослыми женщинами! Я подумала, надо будет ей зиму переждать, пока пройдут морозы, а весной может, пойти еще поработать, если захочет! (Смотрит во влажные глаза мужа). Что это глаза твои на мокром месте, отец?
И в а н Иванович. Ничего, мать. (Часто моргает, торопится встать). Пойду, посмотрю на хозяйство! (Идет к выходу).
М а т р е н а (провожает его взглядом, закрытой двери). Такой великан, а сердце мягкое, доброе! «За тобой, я как за каменной стеной, и сам не обидишь и в обиду не дашь».
И в а н Иванович. Ну, Мотя, наша Мария вся в тебя труженица, будет работать, пока не упадет! Мы не видим ее ни днем, ни ночью!
М а т р е н а. А вот сегодня, отец, мы ее дождемся! Через час должна прийти. А мы с тобой, пока чайку с молочком попьем! (Накрывает стол пирогами и сладостями). Ну, давай, отец, присаживайся, пока то, да сё и дочка придет!
Ждать пришлось меньше, чем они ожидали, за дверью послышался шорох.
М а т р е н а (радостно). Ну, что я говорила, отец? Вот и работница наша пришла!
Появляется Мария.
М а р и я (при виде родителей, втягивает в себя живот на столько, что тяжело дышать, с изумлением). Почему вы не спите? Время уже позднее!
М а т р е н а (спокойно). Дочь, мы хотим поговорить с тобой!
М а р и я (от страха замерла, про себя). Всё, мне, конец! (Мгновенно в глазах появились слезы). Мама, тятя, простите меня, я не хотела! (Бросается к ногам матери, рыдает).
И в а н Иванович (вскакивает со стула, приподнимает Марию). Да что ты, дочка? Родная моя, да мы все знаем с мамой, не волнуйся!