И хотя сам автор и утверждает что показал жизнь в СССР во всей её полноте, но его зарисовки из области медицинского обслуживания, по мнению знатоков и к их глубокому сожалению, касаются исключительно венерических диспансеров, травматологий и наркодиспансеров.
В небольшом сообществе любителей психоавангарда принято считать, что вендиспансеры это ранний Юджин Блест, ещё экспрессивный и дерзкий, травматологии зрелый, когда мастер уже достиг исключительной выразительной силы, а наркодиспансеры уже поздний, загадочный и парадоксальный, но в тоже время исполненный мудрости и всепрощения.
Юджин Блест наркологий это Юджин Блест краткий и лаконичный, говорящий только самое существо дела, сдержанно и ёмко.
Блест загадочный как японский коан, и многозначительный как буддийская притча.
Это уже Блест вплотную подводящий нас к тайне, Блест приоткрывающий занавес за которым крутятся шестерёнки движущие самим мирозданьем.
Следующая зарисовка предположительно относится к позднему, завершающему периоду творчества этого непревзойдённого мастера:
Ну вот, бляха-муха, короче, сижу бля в коридоре, сижу за справкой!
Всё как обычно, стены окрашены до уровня плеч в зелёный, дальше в белый.
По стенам кресла откидные.
Девяностые годы, жизнь идёт под лозунгом «всё что не запрещено разрешено».
А народу просто не протолкнуться, все ругают советскую медицину, все рассказывают истории, одна страшнее другой.
Врач только один, второй в отпуске, поэтому обстановка накалена до предела.
Подходит к двери мужичок:
Мне только спросить!
Пиздить его не стали, хотя некоторые и порывались, а просто сделали словесное внушение.
Подходит следующий мужичок, и тоже говорит: Мне только спросить!
Чтобы оценить происходящее, следует знать, что этот мужичок всё время был рядом, был абсолютно трезв, был средних физических данных, и разумеется, отдавал себе отчёт в крайней опрометчивости такого своего шага.
В воздухе повисла свинцовая тишина и вдруг резко запахло мазью Вишневского.
Присутствующие на несколько секунд просто растерялись от такой неслыханной дерзости. А мужик, пока стоит тишина, объясняет суть своего дела.
Объясняет сбивчиво, видно что очень взволнован:
Дело в том, что вот вы все ждёте, а мне наоборот, нужно спросить, сколько ждать-то?
Мне, блядь, час назад эвтаназию сделали!
Вкололи укол, сказали:
Сидите, ждите!
Ну, раз такое дело, конечно пропустили его без очереди.
Даже сами дверь перед ним открыли.
Минуты через две выходит санитарка, перелистывает какие-то бумаги, и с деловым видом идёт по коридору.
Ещё минуты через две возвращается с двумя врачами.
Один здоровый такой бугай, и блядь, рукава на халате у него по локти закатаны!
А второй обыкновенного телосложения. Но лучше б он тоже был бугаём ебало просто зверское.
Две минуты стоит тишина, потом звук падающего стеллажа, а все в курсе что в кабинете стеллаж с пробирками.
Потом бах!
Изнутри удар в дверь!
Мужик видимо к двери ломанулся.
Потом открывается дверь, выводят они этого мужика, руки за спину, и уводят куда-то по коридору.
Потом открывается дверь, санитарка кричит: Следующий!
А мужичок, который стоял следующим, говорит, мол, вы идите пока вперёд, а я в гардероб сбегаю, номерок поменяю, выпало число несчастливое чёт я суеверный стал в последнее время
И всё!
Жизнь течёт своим чередом, как будто бы ничего и небыло
В коридоре только немного поредело, некоторые пациенты ретировались.
Что это было?
Киностудия
Приезжает ко мне Вован из Вышнего Волочка, я раньше в Вышнем жил, а когда бабка умерла, переехал в Москву.
И вот приехал Вован, а в Москве идёт международный кинофестиваль. Я и говорю Вовану:
Пойдём в кино.
Вован говорит:
Я чё, голубой что ли, в кино с тобой ходить?
Я говорю, мол дело в том, что идёт фестиваль, а в кинотеатре буфет, и в него теперь открыли вход прямо с улицы, зайдём, пивка возьмём.
Ну вот, взяли мы пива, вышли, осмотрелись, и видим что недалеко проходит трубопровод.
Две небольшие трубы проложены прямо по земле. И деревянная лесенка чтоб переходить через них. Вверху проход заколочен досками, крест-накрест.