Строго говоря, то был, конечно, не ответ.
Его величество снова занялся доской и сделал ход, который я называть не стану, так как ничего в этой благородной и древней игре не понимаю.
Что он вам рассказал. Пояснил король. Ну, спел, выложил, зачистил. Не знаю, какие термины вы используете, господин глава разведки, в общении с вашими секретными сотрудниками.
Глава разведки охнул лицо его осталось, впрочем, непроницаемым и с места в карьер принялся разуверять короля, даже пожурил слегка.
Джонатан, вы не можете так зачем ты, честное слово?
Даже честное слово, заметил король, глядя в доску, где даже я это понимаю ничего не происходило, приплёл. Любезный вы какой. Немедленно скажите мне. Сей секунд. Понимаете?
Тут глава разведки устроил такую штуку он по-прежнему не ответил, а потупился и закусил нижнюю губу острыми белыми зубами. И это было ещё не всё. Отчаяние Он так и сказал.
Я в отчаянии Джонатан.
Потом быстро посмотрел на короля.
Блёклые глаза главы заблестели, внутрь ему на огонь подлили масла.
Откуда вы
Король молчал. Разведчик в один миг стряхнул маску, которую охотно бы купил любой из театров джуни. Сделав такое движение, будто хотел бы придвинуться к собеседнику в связи с важностью информации, заговорил с полуслова:
как и думал. (Он тихо и быстро проговорил какое-то имя или просто слово). готовит почву для перемен и объявил, что готов приютить любого самого завалященького джентри из первых поколений, даже если в нём всего на два Мира информации.
М
Причём, информации, состоящей в основном из сведений сухих, малоинтересных всяких отчётов, накладных, служебных записок. И из этого материала может умная голова почерпнуть достаточно нужного и важного, способствующего Общему Делу.
Это он сказал?
Король в упор смотрел на главу разведки.
Что?
Про это, ну, про это
Король сделал пальцами вот так: кого-то отмахивал.
Про Общее, ну
Да. Подтвердил глава. Не Фортунатий же.
Верно, куда ему.
Оба весело рассмеялись и на миг стали похожи на обычных парней в тёплом углу, и газета между ними, которую не читают. Но смех был сухой, отрывистый вроде кашля.
Фортунатий сам от него это слышал? Отсмеявшись, спросил его величество.
Глава разведки поднял ладонь протестующе.
О нет нет. Его бы не допустили к (снова прозвучало очень поспешно произнесённое слово).
Эге. Отозвался король и взял в руки своего короля. Поставил на ту же клетку. Он так важничает, наш мятежник?
К нему допускают лишь проверенных его личной системой.
Король согласился:
Да, Фортунатия, вероятно, система не пропустила. Я бы и без всякой системы его не пропустил. С подкупающей и неожиданной улыбкой проговорил он. Улыбка была всем улыбкам улыбка в меру бессмысленная, как всякая естественная эмоция. На бледном лице его величества она возникла, как последняя, но решающая цифра в уравнении.
Один наимудрейший джуни как-то рассказывал про другого джуни, что тот, если ему прикажут, завтра акушером станет, хотя профессия того никакого особого касательства к этой области знаний не имела и вообще ни к чему не имела касательства.
Он бывал у нас? Слегка замявшись перед словом «бывал», спросил глава разведки. Я имею в виду мудреца, конечно.
Нет. Подумав, отвечал король.
Помыкавшись ещё в поисках слов, он вполголоса молвил:
Он не по этой части. Не слишком-то он верил в сверхъестественное, а ведь во все времена их путь к нам пролегал по мосту сверхъестественного.
Взглянув на остролицего, он пояснил:
Он властитель тьмы.
Вы хотите сказать, летописец. Летописец тьмы.
Король суховато ответил:
Я так и сказал.
Возникло короткое молчание, затем король буркнул, что это было чем-то вроде шутки.
Неудачной, очевидно. Добавил он. Кстати, джуни всегда интересовались, можем ли мы продолжать свой род естественным путём. Это к вопросу об акушерах. И, надо отдать им должное, пришли к здравому заключению, что да, можем.
Джонатан вздохнул, и остролицый сочувственно отвернулся. К тому же, пышно выражаясь, его собственная повесть была не о любви. Но это не значило, что он не способен к сопереживанию или что он может презирать кого-то за те способности, которыми сам не одарён.