За тридцать тысяч лет она воевала трижды в освободительных войнах, трижды в завоевательных.
На другом материке раньше тоже была одна страна, но она распалась на девяносто девять.
В океане плавали четыре больших острова, на каждом страна Лёд, Другая, Олово, Трёхэтажная.
Также за двумя крупными полуостровами был закреплён статус так называемых заповедных территорий там некогда высаживались колонисты «со звёзд». Так записано в коллективной памяти, со словом «якобы», всплывающим как-то неуверенно.
Имелся кочующий ледовый щит с общей тюрьмой, не отмеченный на картах для широкого пользования (из соображений безопасности) и выстроенный под литосферой в огнезащитной капсуле город.
Что касается милейшего Луо (а он был славненький, в окоёме небрежно срезанных ледником низеньких тёплых гор, с кастрюльками прибрежных городков, в которых Мен заваривает густую кашу из тьмы и света в ночи своего торжества) то именно здесь предполагалось собраться Первопредкам, чтобы решить досадную проблемку. При всём их соборном могуществе, требовались людишки вроде меня помеси номеров с неожиданно заявленным генетическом преимуществом в искусстве наблюдения, выслеживания и соответственно хватания.
Кроме того, дамы и господа из противоположного лагеря как та, что навестила меня в гостинице изрядно укрепили свои силы. Из горстки гордых замарашек с гаснущим на устах «я вам ничего не скажу» они выработались в организацию холодных и остроумных профессионалов. Цель у них была отнять кой-что. И, как видите, они в этом преуспели.
Ваш покорный слуга, увы, оплошал. То есть, по правде, мне следовало плакать и кататься по земле до того оплошал. Но в том-то и дело, что я был помесь, я был ценностью во всех отношениях. Именно поэтому я плакать не собирался и телодвижения совершал самые умеренные. Я знал, и пославшие меня знали если уж оплошал этот словом, замены мне не было.
Что ж, по крайней мере, мы теперь понимали, насколько возросло могущество сопротивления. Очевидно, для таких успехов пришлось кое-чем и пожертвовать. Ради благой с их точки зрения цели, они сами сделались в некотором роде злом.
Ничего, ничего. Я найду леди и ласково попрошу её вернуть украденное. Я даже найду время полюбоваться ею думаю, нескольких секунд мне хватит.
А пока следует добраться до городка, и, хотя он пребывает в другом времени и даже измерении, присмотреться готова ли местность для высадки. Именно здесь, в одном из слоёв, проводились виноват, проводятся опыты по внедрению готовой Истории в память горожан.
На этом же полуострове, только на другом диске военнообязанное лицо из гвардии его подблаженства отпускало шуточки по поводу закона о заключении не пугайтесь раньше времени о заключении брака. Брошюра с упомянутым текстом была найдена в вещмешке властителя дум, который покинул двух приятелей пару минут назад.
Не понимаю, что тут смешного. Возмутился медведь. Кстати, не забывай, что ты дал обещание влюбиться из чувства долга.
Друг должен быть закрытой книгой. Возразил я, закрывая брошюру после слов «Любовь делает человека нравственнее и побуждает к переменам».
Чего это?
Тут и требования хорошего тона, да и приятно что-нибудь узнать о нём этак вдруг.
Медведь улыбнулся с милым коварством.
Я и так о тебе кое-что узнал.
Правда не то что, что произошло, а то, что произнесено. Изрёк я с таким видом, будто произвёл эту мысль с некоторым усилием.
Присвоив собственность властителя дум, ибо, как согласился даже совестливый медведь, она ему не понадобится там, куда он удалился, мы обнаружили к нашему совместному удовольствию большой красивый пистолет в боковом кармане вещмешка.
Почему же он его в кармане не держал?
Да штатский, что с него возьмёшь.
Медведь весь покачался в знак несогласия, перебрасывая доп. груз через плечо и пряча пистолет, который мы разыграли на хоп:
Эге, штатский. Протянул он. Не видал ты, что ли, как этот штатский возле танка в погончиках стоял. А на мундире копоть и дырка от пули Задумчиво добавил он.
Шоссе погрузилось в тишину, как верёвочка в воду. Так бывает после появления властителей. Время вроде бы теряет ориентир и может поплыть в другую сторону. Над облаками загудело, и мы, сомнамбулически задрав башки, увидели за стеклом мира летит что-то.