Ну, так не спорил бы и не вставал бы вместо мишени-то!
Я думал, стрела не долетит! всхлипывая и зажимая ладонью рану, выл Васька.
К ране приложили листок подорожника, течь перестала. Рану затянуло, можно и к речке Серёже бежать купаться. И все четверо бросились туда.
Разногишившись, неугомонная орда принялась, резвясь, бегать по песчаной отмели реки туда-сюда. Водяные брызги от их ног разлетались во все стороны. От крика и гомона, огласивших приближенную окрестность реки, разлетелись в разные стороны всполошенные птицы, зверьки попрятались в свои норы.
Выкупавшись, ребята блаженно развалились на горячем прибрежном песке, и тут, на песке, Санька обнаружил какой-то каменный слиток. Панька, поспешно выхватив его у Саньки, сказал:
Это же «чертов палец», он очень пользительный для лечения ран. Васьк, давай я тебе этим пальцем рану натру.
Васька доверчиво согласился. Панька, помусолив языком каменный палец, слегка потёр им Васькину щеку:
Ну, вот и все, болеть не будет, до свадьбы-то заживёт! наговорчески заключил Панька. Этот «чертов палец» знаете откуда берется? как заправский знахарь, спросил товарищей Панька.
Откуда? поинтересовался Ванька.
Это «громовая стрела», во время дождя и грома она в землю втыкается, а эта, видно, в землю глубоко не ушла, в песок угодила, на поверхности осталась! самодовольно пояснил Панька.
А откуда это все ты знаешь? переспросил его Санька.
От нашего дяденьки, он от фельдшера Исаича слышал, что этим «чертовым пальцем» «антонов огонь» вылечивают.
Ну, братва, пора и по домам! громко скомандовал Панька. Еще раз окунувшись в воде, ребята, надев на себя портки и рубахи, с гиканьем вперегонки побежали в село.
Жители села. Устинья Демьянова (Васька)
Однако вернемся несколько назад. Тогда, когда бабы возвращались со станции с приобретённой ими в Нижнем солью, они весело переговаривались между собой. Всех больше балагурила тогда Устинья Демьянова. Подмывало ее какое-то скрытое веселье. Она больше всех смеялась и больше всех разговаривала. Но разговору у нее хватило как раз только до того, как она, поравнявшись с часовней у перегона. Завидела свою избёнку. так и ахнула. На нее уныло смотрела обоими приземистыми окошками ее скособоченная избушка, которую она сразу-то и не узнала.
Пока она ездила за солью, с ее невзрачной халупой произошла следующая история. В отсутствие хозяйки подвыпившие парниженихи ради озорства и любопытства, подзадоренные поиском золота, взяли в руки слегу, да и приподняли передний красный угол. Пошевырялись в чашках, а золотых все же не нашли.
Угол потом опустили на место, но он плотно не осел (какой дурак будет поправлять свое злонамеренное дело), и избушка приняла после этого кособокий вид. Поэтому-то Устинья и ужаснулась, подходя к своей избёнке. У нее от неожиданности даже зарябило в глазах. Присев на завалинку, с горя и от обиды она не заплакала, а зарыдала.
Перед тем, как внести мешок с солью в сени, Устинью привлекло безмятежное гоготание кур, которые, залетев на соломенную крышу избёнки, самодовольно швырялись в свежей соломе, ища прошлогодние зерна ржи. Она, злобно выругавшись, принялась сшугивать кур с крыши:
Шишь, вы, дьяволы! Хоть бы вы на грех меня не навадили, без вас тошно! Избёнка вся исковеркана!
Устиньина избушка была до того невзрачна и мала, что в селе поговаривали, что ее муж Миша в свою бытность при своем саженном росте из-за недостатка простора спал, протянувшись из угла в угол. Построена эта избёнка дедом Миши лет пятьдесят тому назад. В ней сам дед жил, потом сыну своему оставил, а после и внуку Мише пришлось в ней пожить.
Давненько по селу ползает слушок, что этот самый дед при постройке этой избёнки под красный угол положил десяти рублевый золотой. Вот этот-то золотой и соблазнил озорников парней. Приподняли они угол, а на место не поставили. Образовалась по всей стене щель, в которую будет дуть ветер и забираться мороз в зимнюю стужу.
Ну, попадись мне в руки, кто приподнял избу! Зачитаю! Засужу! самоуспокаивающе крикнула Устинья в безлюдную улицу. Одно было утешенье у Устиньи Демьиновой: знакомый ей председатель ВИКа Небоська через посредство ее брательника, сторожа совета Якова, выбрал ее от села Мотовилова делегаткой в окружной отдел по женским вопросам.
Вот и на этот раз получила Устинья извещение прибыть в Арзамас, а за чем, она толком и не знает. С умыслом мщения обидчикам, она решила без вызова посетить это учреждение и пожаловаться там на своих досадчиков. Но идти или ехать только ради этого неизбежно понесёшь денежную трату, и она решила обратиться с просьбой к тому, кто вскорости поедет в город. На ее счастье брат ее, Яков, сельсоветский староста, сказал ей, что на завтра вызывают в Арзамас секретаря совета Озлоблина Кузьму. Устинья к нему: