Он прячется от ФБР, но мама не сказала, почему покосившись на отца, он взял сигарету, у нас в семье это стало традицией. Покойный дядя Меир от них скрывался, а теперь Петя бегает от Гувера и компании
Щелкнула зажигалка. Отец вздернул бровь, но ничего не сказал. Максим полюбовался тонкой фигурой матери на портрете. Ветер развевал бронзовые волосы, за ее плечами бился рыбацкий бушлат. Мать смотрела в морской простор:
Дедушка говорит, что картина в стиле Серова, вспомнил Максим, а остальные портреты семнадцатого и восемнадцатого века. Только следующей Марты здесь не появится, наша Марта погибла над камином висел короткий кортик с золоченым эфесом, украшенным наядами и кентаврами. Мать не разрешила юному Ворону забрать оружие в кадетскую школу:
Во-первых, там не разрешают держать при себе такие вещи, объяснила она, а во-вторых, здесь реликвии надежней. Закончишь военную академию, станешь пилотом и забирай клинок на здоровье Ворон недовольно что-то пробурчал, но спора не затеял:
Он, наверное, отправился на танцульки Максим выдохнул дым, а Питер поехал в Сент-Джонс-Вуд, к Луизе. Они, скорее всего, пошли в кино брат хотел посмотреть «Воскресенье в Нью-Йорке»:
Луиза напоминает Джейн Фонда, усмехнулся Максим, они могут сейчас целоваться брат, как и Ворон, не распространялся о личной жизни, но не скрывал, что хочет сделать предложение Луизе. Максим очнулся от веселого голоса отца:
Пару абзацев надо отшлифовать, но, в общем и целом, неплохо, дорогой будущий адвокат Максим велел себе: «Вот сейчас». Об их с Питером плане никто не знал, однако он не собирался скрывать от родителей главного:
Маме я об этом говорил, вздохнул подросток, а теперь и папа услышит он закрыл лежащий у него на коленях «Один день Ивана Денисовича». Максим откашлялся:
Я стану адвокатом, да он увидел смешинку в ярких глазах отца, но я хочу работать на правительство Максим встряхнул белокурой головой, то есть под началом мамы. Не всегда, торопливо поправил он себя, ты не волнуйся, отец улыбался, контору ты мне успеешь передать Волк забрал у сына сигарету:
Хватит тебе, сварливо сказал он, я, в общем, и не волнуюсь он окинул Максима долгим взглядом:
Мне, значит, придется еще лет тридцать работать, весело сказал Волк, но что с тобой делать, милый? Отправляйся под начало к маме Максим хотел прибавить, что знает языки и умеет стрелять, но прикусил язык:
Папа все понимает, незачем зря тратить слова и время большая рука отца похлопала по креслу:
Иди сюда, ласково попросил Волк, посиди со мной подвинувшись, он обнял сына. Максим привалился головой к надежному плечу:
Надо всех найти и привезти домой, тихо сказал он, это мой долг, папа, то есть наш долг Волк, как в детстве, погладил его по голове:
Да, милый он послушал гудение пламени, как любит говорить твоя мама, делай, что должно, и будь что будет они посидели, не разнимая рук, глядя на огонь в камине.
Пустынную Харли-стрит поливал ледяной дождь. Хлопья мокрого снега таяли на капоте Maserati Mistral, цвета голубиного крыла, с номерной табличкой MOZ ART. Машину припарковали у белых колонн, осеняющих вход в докторскую практику.
Забросив ногу на ногу, попивая хорошо заваренный кофе, Тупица изучал рождественские открытки под пышной елочкой, перемигивающейся огоньками гирлянд. Подписи на дорогих карточках были ему знакомы:
Скрипачи, пианисты, певцы, он узнавал фамилии приятельниц Адели по труппе Ковент-Гардена, профессор Люмсден чуть ли не лучший специалист по слуху в Британии, скрипела ручка доктора.
Генрик откашлялся:
Простите, что я заставил вас прилететь в Лондон перед Рождеством, Люмсден работал в Эдинбурге, но держал кабинет в столице, однако мне показалось, что есть какие-то проблемы.
Врач благодушно отозвался:
Мы с семьей все равно послезавтра отправляемся в Италию из Хитроу. Жаль, что придется пропустить ваши праздничные концерты, но на обратном пути мы не преминем сходить в оперу.
В этом сезоне Адель пела принцессу Эболи в «Доне Карлосе». Обычно партию получали меццо-сопрано, но, по словам режиссера, голос жены стал таким сильным, что она могла справиться и с этой ролью.
В любом случае, весело сказал режиссер, обедая у них в Кенсингтоне, партия Елизаветы не ваша стезя, миссис Майер-Авербах. Она юная девушка, олицетворение невинности, а вы настоящая валькирия Генрик заметил красные пятна на щеках Адели: