Закончив Кембридж, я останусь в лаборатории Кавендиша, заниматься теоретической физикой. Я тоже буду засекречен, как мама. Но на континент мне надо выбраться, меня ждут в Мон-Сен-Мартене
Письмо, вложенное в монографию о мезонах, пришло именно из Мон-Сен-Мартена:
Мы зажигаем ханукальные свечи, читал Ник ровный почерк, у Мишель в этом году появился собственный светильник она стояла над ханукией, слегка улыбаясь. Темные волосы падали на плечи девочки, огоньки свечей переливались в стеклах пенсне:
Тетя Лада очень хорошо владеет камерой, Нику тоже нравились фотографии, мы шутим, что, когда поселковый фотограф уйдет на покой, она займет его студию. Маргарита прислала ханукальные подарки из Африки, продолжала Роза, а я составила новый этюд, подарок тебе на Рождество, по мнению Ника, этюд был очень хорошим. Пальцы мальчика заколебались над черной королевой, он достал из письма журнальную вырезку.
Я утащила у папы американский журнал по психологии Роза собиралась стать психологом, как ее покойная мать, там очень интересная статья про эксперимент, проведенный в США Ник внезапно спросил:
Полина, как бы ты поступила, если бы тебе велели бить меня током? Например, за неправильные ответы на вопросы? Мама бы велела, или Волк кузина выдула пузырь жвачки:
Что за чушь ты несешь, сочно сказала девочка, тетя Марта или Волк никогда бы в жизни такого бы не сделали Ник почесал золотисто-рыжие кудри:
Хорошо, не они, а кто-то из твоих учителей в школе кузина ухмыльнулась:
Сунула бы электроды им в рожу Роза писала мелким, четким почерком:
Папа сказал, что именно поэтому и уничтожали евреев. Люди всегда выполняют приказы, даже самые жестокие. Но папа считает, что, все равно, всегда найдутся те, кто откажется причинять боль другим людям Ник все смотрел на ее фотографию:
В следующем году я поеду в Мон-Сен-Мартен, внезапно решил подросток, с охраной все как-нибудь устроится. Летом, когда там все цветет. Мы с Розой поднимемся на Ботранж, полазим по пещерам Ник поймал себя на улыбке, она ходит в скаутский отряд и знает тамошние края передвинув фигуры, Ник сверился с записью этюда:
Все верно, сказал себе подросток, белые начинают и выигрывают.
В полуоткрытую дверь библиотеки из рабочего кабинета матери доносилось монотонное чтение:
Три миллиона пятьсот семьдесят голос заколебался. Максим едва не крикнул кузену: «Тысяч!». Маленький Джон справился сам:
Тысяч, уверенно продолжил юноша, пятьсот семьдесят тысяч тонн хлопка Родине Максим услышал широкий зевок. Кузен оживился:
Тетя Марта, смотрите, здесь об убийстве Кеннеди Маленький Джон каждый вечер читал матери советские газеты:
Для практики в языке, подумал Максим, акцент у него слышен, но советские немцы в семьях говорят на немецком языке, на старом диалекте. Товарищ Ян Вальд не вызовет подозрений, у мамы русский родной, а тетя Вера разыгрывает глухонемую
Максим не заикался о своем участии в миссии:
Бесполезно, понял юноша, сейчас меня никто никуда не отпустит
Они с Питером слышали об истинной цели командировки матери, но младшие, как они звали Полину и Ника, оставались в неведении:
Меньше знаешь, лучше спишь, хмыкнул Максим, мы не проболтаемся, а они могут в библиотеке горел камин. Волк проверял его работу по римскому праву для зимней сессии. Максим незаметно изучал невозмутимое лицо отца:
Он говорит, что вернулся в подполье, юноша знал о некоем мистере Миллсе, а маму ранили в Далласе, на линии огня, Максиму было неловко, что родители, немолодые, по его мнению, люди, рискуют жизнью.
Бабушка Анна сидит на острове и никуда не ездит, а папа еле вырвался из СССР. Теперь еще и мама туда отправляется семейные портреты, с комодом черного лака, расписанным драконами, перенесли в библиотеку. Мать исправно раскладывала письма по ящичкам, с выстуканными на машинке ярлычками:
Нью-Йорк, Париж, Израиль, Сиэтл, Мон-Сен-Мартен Максим знал, что его дядя Петр сейчас в Канаде:
Он прячется от ФБР, но мама не сказала, почему покосившись на отца, он взял сигарету, у нас в семье это стало традицией. Покойный дядя Меир от них скрывался, а теперь Петя бегает от Гувера и компании