Толька первым увидел кружащийся над полем самолет:
Смотрите! Настоящий самолет!! А зачем он, па, над полем летает? И почему так низко? И, почему-то он без звездочки
Та потому шо это не военный, а «кукурузник». Хлопок он опыляить, сынок, шоб листья с кустов поотваливалися, а тока коробочки с хлопком пооставалися о то, ответил отец.
Кукурузник, а летает над хлопком А-а, понял! Тут нет кукурузы, а только хлопок! Па, ну он настоящий же, да? Железный?
А то! Конешно, железный! Тока ж самые первые самолеты были о то хфанерные еще у гражданскую.
Па, а как он ну такой железный и такой тяжелый, а летит и не падает, а? Он же не машет, как птица крыльями, но летит, а, па?!
Так он жеш с заведённым мотором о то взлетаить та приземляется, шо ж ему падать о то? И в кого ж ты токо такой о то дурнючий, Толька, га?..
Так в вашей машине же тоже есть ой, был мотор, но вы же никогда на ней не взлетали, проворчал, сникнув, было, Толька, не отрывая взгляд от кружащего над полями АН-2. И как это он только не падает?..
Та потому шо у самолета плоскостя! А у машины нету плоскостей! Понял?
Э-э-э, па! Ну, вот смотрите, снова оживился Толька. Сначала кабина для летчика, да? Потом идет туловище с мотором и крыльями, потом хвост. А-а плоскостя А плоскостя они где, па? недоумевал он.
Так крылля ж о то и есть сами плоскостя, дурило!! Не будет с его никакога толка, язви отец повернулся к маме и в голосе его прозвучал горький упрек. Пацан вже пошел у школу, а не знает, шо такое плоскостя, язви
Разочарованно покачав головой, он стал смотреть в окно. А мама, обведя взглядом оттопыривших уши пассажиров, бросила в сторону отца испепеляющий взгляд, прикусила губу и лишь красноречиво промолчала.
Автовокзал райцентра под названием «Жетысу» оказался на самой окраине городка в противоположной части от поселка Калинина, к которому они, собственно, и проделывали весь свой путь. Поскольку никакого транспорта на горизонте не оказалось, в конечный пункт прибытия им пришлось продвигаться с багажом на своих двоих сначала через весь райцентр, а затем еще километра три по пыльной дороге.
Па, а Ташкент это Узбекистан или кто? сноа начал Толька.
Ну да машинально ответил отец.
А Жетысу?
Казахстан.
Значит, мы из Казахстана приехали в Узбекистан, и снова очутились в Казахстане?
Ну
Вот здоровски! Мы аж два раза пересекали границу?!! А почему тогда, мы не видели полосатый столбик и собаку с пограничником, а?
Отец судорожно засмеялся и, не в силах больше продолжать путь, даже поставил чемоданы. Остальные тоже остановились, подождали, когда он просмеется и снова двинулись в путь.
Ну почему, а, ма? более робко обратился Толик теперь уже к маме.
Та потому, шо эти границы тока на картах, и тут не от кого их охранять, ответила мама, потому шо это всё один Советский Союз.
М-м. Ма, а кем был Жетысу? спросил пытливый Толька, когда семья пересекала черту райцентра.
Та ни «кем», а это переводится на русский, как «Семиречье», ответила мама.
С узбекского?
Та шо с узбекского, шо с казацкого один черт.
Здесь, че, аж семь речек?! обрадовался, было, Толик.
Нет, здесь тока арыки.
Семь арыков?
Та здесь сто семь арыков
И не-ет, недоверчиво протянул Толька, они же тогда бы так и назвали «Стосемиарычье»А как «стосемиарычье» будет на узбекском и казахском?
Шагай-шагай, давай, а то отстанешь, грамотей!
А Калинин как переводится, а, ма? не унимался Толька.
А ты у бати спроси, как «Калинин» переводится, прыснула мама.
Па, а чё мама смеется? Че такое «Калинин», а?
Та у самом Кремле ж, Толька, мужик, о такой о то работал ответил отец, продолжая шагать впереди всех.
И он, что ли, умер?! со скорбью в голосе спросил Толик.
Та был бы живой, рази бы назвали поселок его фамилией?
М-м
За чертой Жетысу, по одной стороне дороги расстилались клеверные карты, а по другой, за арыком хлопковые поля с еще недозревшими, кое-где лишь наполовину раскрывшимися зелёно-коричневыми коробочками. Отец сорвал одну ветку, облепленную такими «упаковками», и объяснил детям, что когда ветки с коробочками полностью высохнут и из зеленых превратятся в коричневые, тогда коробочки с ватой раскроются, рабочие ее соберут, переработают, и из этой ваты спрядут сначала нитки, а потом и «соткуть материю, та пошьють о то одёжу людям. А из семечек, о тех, шо выросли у вате, сделають хлопково масло, та часть на семена для другого ж урожая оставять. А гузопаёй о теми сухими ветками, где росли коробочки, зимой тут о то топять печки. Тут усё пригождается! Не зря ж хлопок тут называють «белым золотом», язви.