Стой на месте, крикнул ему Хавасар.
Хавасар, хейзер гейла мор! Гранквист быстро заговорил на другом языке, он показал рукой вниз, на пляж, куда спустились король и королева, насладиться обществом друг друга, вдали от придворных.
Изра мор, вир дегаст, ответил ему Хавасар.
Ликур обхватил Гранквиста за шею и прижал к его горлу меч.
Если ты убьешь принцессу, гаур, я убью твоего сопляка!
Гранквист сопротивлялся, он локтями и сапогами старался посильнее садануть гвардейца, но тот крепко держал юного принца.
Хавасар подвернул ногу на камне, нож заходил ходуном вдоль белой шеи принцессы.
Отпусти девочку! угрожающе повторил Ликур.
Кугур арта, вар декар миа, ответил Гранквист, его голос сорвался.
Дезра агот, крикнул ему в ответ. Суровое лицо не изменилось, гвардеец, посмотрев на солнце, сощурился, потом нащупав ногой край, нагнулся к девочке и что-то прошептал ей на ухо.
Девочка оторвала взгляд от отца и подняла глаза на гвардейца, будто впервые увидев его.
Хавасар толкнул Ядвику в одну сторону, кинул кинжал в другую и спиной шагнул в пропасть. Девочка подползла к краю. Раздался всплеск. Подводные острые камни приняли жертву, Истрийское море поглотило Хавасара, приняв гвардейца на свою службу.
****
Как не одевайся, мой сын, для них ты всегда будешь гауром, сказала Ховасора, с нежностью глядя на сына, крутящегося перед зеркалом.
Гранквист вытащил наружу замявшийся воротник и повернулся к матери.
Тебя кто-то обидел, мама?
Ховасора улыбнулась.
Мой добрый, хороший сын, она подошла к Гранквисту и указательными пальцами ласково провела по его черным бровям.
Это снова эта ощипанная курица, принцесса плоти?
Ховасора опустила руки на плечи сыну и стряхнула невидимую пыль.
Какой ты высокий стал. Настоящий сын царя. Ни у кого из гауров нет такого царственного носа как у тебя, таких царственных губ и глаз!
Мама, ты слышала, у них есть легенда, что династию Гаутэхов разрушат гауры?
Ховасора развеселилась, она метнула насмешливый взгляд на сына и не смогла сдержать задорную улыбку.
Они на редкость суеверны эти гаялы, не правда ли? Хавасар всегда говорил мне, что суеверия это палка о двух концах. С одной стороны они предостерегают, предсказывая опасность в случае совершения неких действий, а с другой стороны прямо-таки подзуживают совершить это некое действие, чтобы проверить суеверие, вымысел оно или правда. В любом случае, одинаково больно достается и субъекту суеверия и его объекту.
Ховасора нервно прошлась по комнате и опустилась на кровать, закрыв лицо руками. Сын опустился перед матерью на колени.
Мама, что с тобой?
Ховасора протянула сыну руки и слабо улыбнулась:
Ничего сын, просто в последнее время, я стала чувствовать себя как-то необычно.
Гранквист, прощупав пульс на руке у матери, проворчал:
С гаялов станется отравить тебя.
Ховасора звонко рассмеялась.
Градар думает так же, поэтому все продукты проверяет на Нардине. Этот глупый мальчишка самолично вызвался пробовать каждый кусочек еды, который попадет на наш стол.
Он хороший друг и не скажешь, что гаял, твердо сказал Гранквист.
Ах милый, это все так нелепо. Они считают, что гаялы выше гауров, потому что Зарайя был палачом короля Гаутэха. Но в действительности, еще до того как Гаутэх узурпировал власть, он был обыкновенным вождем единого племени гаутов, а Зарайя слыл в те времена самым сильным человеком. Гаутэх боялся его, как девчонки боятся пауков или мышей. Отец Зарайи был вождем племени еще до Гаутэха, и если бы прародитель гаялов не стал сочинять свои законы, будь уверен, следующим вождем стал бы Зарайя.
Вот именно мама, если бы. Они считают, что гаялы пошли по пути развития, а гауры остались в дремучем неведении.
Недалеко же они ушли. Человек всегда берет свое, и царь, и кузнец, и повариха, глаза Ховасора потемнели. Оставим гаялов, пойдем, почтим память ушедшего друга, твоего дяди.
Ховасора встала и подняла с пола полую белых лилий корзинку.
Почему ты не сказала им правду, когда мы прилетели сюда? спросил Гранквист.
Ховасора приложила палец к губам и поманила сына к выходу.
Гауров внизу ожидала карета, запряженная четверкой белых лошадей. Гранквист опустил подножку и подал матери руку. Ховасора легко, почти не опираясь на сына, забралась в салон. Гранквист забрался на козлы и хлопнул вожжами по крупам лошадей. Карета мягко тронулась. Кипарисы мелькали один за другим, небо пестрело маленькими, разбитыми на островки облаками, дул пронизывающий, пробирающий до костей ветер. День был на редкость ясным, солнечным, но прохладным.