Что по-русски мы хором заразные песни поём.
Кормим лошадь травой или хлебом, коли не без хлеба
Ах, хабиби ты мой! Кадерле, яв кэ мэ, мэхабэк!
Всё в песке да земле, а с устатку в открытое небо
Поглядим и видать: в облаках-то летит человек.
И ни камнем его из рогатки, ни серой с болтами
Не достанешь никак и с тугой синевы не собьёшь.
Может, он самолёт или шмель над густыми цветами,
Где лежишь от жары ни любви, ни потери не ждёшь
_________________
* хабиби любимый (турецкий)
** кадерле дорогая (татарский)
*** яв кэ мэ иди ко мне (цыганский)
**** мэхабэк обнимаю (иврит)
Гляжу и жду
Сквозь тёмное, неровное,
Сквозь дымное стекло
Гляжу на солнце кровное,
Чуть утром рассвело.
Гляжу и вижу в будущем
Детей моих детей,
Позёмку беспробудную
Рождений и смертей.
Гляжу и жду затмения
Сквозь дымные слова,
Но только на мгновение
Одно иль много два,
От той до той доплыть ещё
Обители теней,
Счастливее родителей,
Но сердца не умней
Чтоб мысли дно тяжёлое
С пути не увело
И чтоб из рук ольховое
Не выпало весло.
Ньюфаундленд
Утопи ты свои корабли
В этих водах слепых и угрюмых.
Не бросай якорей, не юли,
Не ищи себе ценного в трюмах.
Сухари и разбавленный ром,
Кипы чёрного мокрого джута
Утопи их под звёздным крестом.
Удиви своего баламута.
Всё на дно вместе с гневом твоим,
Как комар полуночный, писклявым.
Не суди, будто сам не судим.
Хватит плавать маршрутом корявым.
Снова солнце с луной потеряв,
Что ты делаешь там с парусами?
Ты не лев и тем паче не прав,
И дрейфуешь на запад частями.
Утопи все мосты и труды
И в хромой протекающей шлюпке
Правь туда без еды и воды,
Где границы морозны и хрупки
И звенят одиноко слова,
Повисая в белёсом просторе
Правь туда, где надежда мертва
И свинцово открытое море.
Только там и увидишь свою,
Как нигде, невозможно яснее
Только там, на отвесном краю,
В темноте и во льду цепенея
Вокзал, буфет
Ты сочиняешь «Книгу перемен»,
А за окном и льдом тебе знакомо?
Составом тёмным вылинявших стен
Маячит пароход родного дома.
Пятиэтажный долгий силуэт
В тумане зим и летнем балагане
Предъявишь проводнице свой билет,
А на перроне пёстрые цыгане;
Мундир на майке, курит отпускник;
Осталось три минуты остановки;
Мужчина в тапках и командировке
Бежит за лимонадом напрямик;
По радуге внизу мазутных пятен
Путеобходчик походя стучит
А проводница смотрит и молчит:
Ей твой билет просроченный невнятен.
Давай о Китае
Давай о Китае. Я верю в пекинское утро,
Где солнце касается светом изогнутых крыш
Ну ладно, я не был. Мне снилось, как будто, как будто
Такое бывает всё видишь, как будто не спишь.
И видишь, и дышишь, и гонишь полночную змейку
На небо, а небо такою грозит синевой,
Что крепко берёшь на балконе железную лейку
И льёшь поливаешь фиалку, пион и левкой.
Давай о Китае. С рассветом спешат на работу
Борцы, водоносы и дворник с лохматой метлой
Забудем про Гамбург. Давай по пекинскому счёту
Столкнём и оценим шмеля с неусыпной пчелой.
Давай о Китае, на память и смерть обречённый,
Зачем на земле мы короче дождя и травы?
Кровавому цвету границу рисует зелёный
И медленно пасть разевают бетонные львы
Послушник наставнику
Если бы ясно вначале мне Силы сказали:
Вот тебе небо и море, а после конец
Стал бы я спорить? Спросил бы у Бога в печали:
Где твоя лодка и где твоя птица, Отец?
Что мне за то полагается? Что мне за это?
Даром ли белое буду на свете терпеть?
По сердцу ль осень и лучше ли душное лето?
Весело ль будет метели испробовать плеть?
Кстати, зима. Может, хочется мне холоднее?
Или совсем отменить холода в Новый год
Утру ли вечера быть для меня мудренее?
Ночи ли ум неусыпный забрать в оборот?
Если бы воля дана мне была до рожденья,