Мне нужно было больше информации. Я честно пытался пронизать разумом пространство и увидеть его снова, но ничего не выходило. Тогда я на очередной сходке обратился к парню, принесшему нам «улет» в прошлый раз. За вознаграждение он притащил мне еще несколько самокруток, и я уже в одиночестве пробовал повторить свой опыт. Безрезультатно, меня посещал пустой бред, пугающий своей дикостью и пестростью. После трех попыток я отчаялся и бросил это. Не было ни плавания сквозь темноту, ни снега, ни крика ничего, лишь глупые яркие картинки, похожие на бред во время высокой температуры, и ощущение, словно из тела исчезли все кости.
Тогда я решил действовать по-другому. Наверняка все можно было провернуть гораздо проще, например, насесть понастойчивее на нашего бывшего классного руководителя, который все еще работал в начальной школе, но подростки любят нарываться на сложности. Поэтому я разработал детальный план с несколькими этапами.
Мне нужно было заполучить свидетельство существования Луки, но фотографий с ним у меня не было, его адреса я не знал, да и вообще практически ничего, кроме имени и места, где он сидел. Однако исчезнуть из школы, не оставив никаких следов своего пребывания в ней, он не мог, если, конечно, об этом не позаботились спецслужбы, что вряд ли. Должны были остаться записи в журнале, старые работы.
В школе планировался урок, на котором должны были присутствовать директор и завуч. Я подготовился к нему блестяще и так усиленно активничал, что учительница, кажется, сочла, что ей снится сон: к тому моменту я считался почти безнадежным учеником. Подводя итоги занятия, директор отдельно похвалил меня, чего я, собственно, и добивался. Едва прозвенел звонок, я подкатил к нему на этой благой ноте и наплел ему душещипательную историю о больном брате и семейном архиве, который мы якобы решили составить с родителями, чтобы Илья видел наши скромные успехи и вдохновлялся ими. В завершение этой мутной, но прочувственной белиберды я спросил, нельзя ли мне как-нибудь порыться в старых работах начальных классов, я бы нашел свои и забрал их, если можно. Сомневаюсь, что директор поверил в эту чушь, но, растаявший после моего обращения на истинный путь и наверняка не способный углядеть никакого злого умысла, могущего скрываться за старыми тетрадками, предложил вместе заглянуть к моему старому учителю.
Это мы и сделали. Игнатий Павлович, мой бывший классный руководитель, оказался на месте. Директор попросил его показать мне работы моего класса и разрешить мне забрать свои, и удалился вершить свои директорские дела. Игнатий Павлович, если и удивился, не подал вида. Он долго рылся в своей лаборантской, но не нашел ничего, кроме пыльной стопки тетрадей по русскому языку, сохранившейся, наверное, по чистой случайности. Запоздало я сообразил, что было бы странно, если бы все наши «шедевры» хранились годами, максимум до года выпуска четвертого класса.
Я стал разбирать стопку и почти сразу наткнулся на тетрадь Луки. При этом я ощутил такое торжество, что Игнатий Павлович, оторвавшись от заполнения журнала, заинтересовался и подошел ко мне.
Это не твоя тетрадь, определил он.
Она была в открытом виде, так что если и можно было определить автора, то только по почерку. Мне было лестно, что учитель до сих пор помнит мой почерк, но чувство злорадной радости и ощущения победы оказалось сильнее. Я закрыл тетрадь и ткнул ей в лицо своего бывшего классного руководителя.
Он был! воскликнул я.
Игнатий Павлович поправил очки, строго посмотрел на меня и сухо поинтересовался, что у меня, собственно, за проблемы. Мне стало неловко, и я коротко изложил:
Я когда-то спрашивал всех про Луку, куда он делся, но мне никто не отвечал. И вы не отвечали. И сейчас не отвечают. Я уже думал, что головой подвинулся, и решил доказать, что он был. Ну, вот. Видите? Был.
Я никогда не отрицал, что он был, ответил Игнатий Павлович, болезненно поморщившись. И другие наверняка тоже. Просто не помнят. Ты сам себе напридумывал непонятно чего. А почему? Зачем? Ты ведь даже не дружил с Лукой, он внимательно посмотрел на меня и серьезно сказал: Если это беспокоит тебя без всякой причины, тебе нужно сходить к психологу.
Причина есть, возразил я. Дети просто так не пропадают. А он взял и пропал. Так, ну, не бывает.
Иногда бывает.
И он действительно пропал? я поразился.