На следующий день, как и говорил, отправился в Увельский райком партии, который за годы моего отсутствия обзавелся новым уютным двухэтажным зданием. В старом остались райисполком, и совет депутатов, и и стоял он рядом весь в морщинах и цветных потертостях, похожих на уши, которые старая пословица приписывает стенам.
Говорят, у домов, как у людей, есть своя душа и свое лицо, на котором отражается их внутренняя сущность. Здание с табличками «Увельский райком КПСС» и «Увельский райком ВЛКСМ» смотрелось весело, потому что его не мучила совесть. А совесть его не мучила в виду отсутствия таковой.
С такими мыслями я вошел побритый и приодетый.
Сотрудник сектора учета со свойственной служителям канцелярии методичностью разложил на столе документы, уселся на стул и, поправив очки, обратился ко мне:
Вы и есть Анатолий Егорович Агарков, член КПСС с 1977 года?
Да.
Старичок кивнул.
К нам приехали из Челябинска, снявшись с учета в партийной организации Станкостроительного завода имени Серго Орджоникидзе? По причине.
Состояния здоровья. Я перенес туберкулез, и врач порекомендовал сельский воздух. В диспансере задержался после снятия с учета.
Едва закончилась процедура моей постановки на учет, дверь открылась и появилась весьма миловидная заведующая сектором.
Анатолий Егорович, сказала она волнующим грудным голосом, третий секретарь Людмила Александровна хочет с вами поговорить.
Во избежание недоразумений она проводила меня до дверей кабинета.
Позвольте засвидетельствовать мое искреннее восхищение вашей красотой, весьма необычно поблагодарил провожатую. За нескромность простите потому что не знаю, пошлет ли еще судьба возможность увидеть вас.
Ах, боже мой! воскликнула она и дважды оглянулась по пути в сектор учета.
Постучал в дверь, озаглавленную табличкой «Секретарь РК КПСС Демина Людмила Александровна».
Хозяйка кабинета дама лет сорока, стройная, с короткой прической и подернутыми дымкой усталости глазами сидела за столом в черном кожаном кресле.
Присаживайтесь, она указала мне на стул у приставленного стола.
Спасибо, присел.
Хочу поговорить с вами вот на какую тему где, на каком поприще в нашем районе вы хотите применить ваши знания? Ведь по диплому вы.
Выпускник кафедры «Двигатели летательных аппаратов», сказал, будто признался в государственной измене.
В каком смысле?
В смысле, я специалист по космическим двигателям.
Оставьте глупые шутки во всяком случае, в райкоме.
Вы сами меня пригласили, а теперь упрекаете.
И упрекаю. Партия считает кадры решают все! А вы специалист с высшим техническим образованием, и неужели во всем районе для вас не сыщется работы?
Честное слово я в этом не повинен.
Ну и ну! Да откуда явились вы, Анатолий Егорович?
Из Челябинска, скажем.
Это еще не так далеко.
В том-то и дело, но здесь начинаются тайны Изиды, а в них я не посвящен.
Хотите чаю?
Через пять минут, как это бывает в волшебных сказках, предо мной на столе стоял поднос со всем необходимым.
Если хотите курить, курите.
Пепельница присоседилась к подносу.
Как же случилось, что выпускник закрытого факультета вдруг остался без работы?
А как случилось, что тиран Дионисий стал школьным учителем? Прихоть судьбы.
Вам кто-то сказал, что я по образованию историк и работала в школе учителем?
Для меня это тайна, открытая только что. Даю вам честное слово! А Гомера и Плутарха с пацанства люблю.
Я достал из кармана пачку «Мальборо» и вопросительно взглянул на хозяйку.
Курите, курите. Я даже признаюсь люблю дым цивилизованных сигарет. Давайте поговорим.
О чем же?
Да о чем угодно о малой родине, о юности; или, если вы предпочитаете, о Челябинске. Я там тоже училась.
А давайте поговорим о проблемах района вы, должно быть, в курсе всех дел.
Пожалуй, это не самая приятная тема.
Неужели все плохо?
Дорогой Анатолий Егорович, никогда не следует быть исключением о работе лишь после третьей рюмки, а мы с вами пили чай.
Согласен: работа дело серьезное и требует размышлений.
Вы слишком строги. Только не вздумайте сердиться на то, что я вам скажу.
Я слушаю вас.
В наше время многое допускается.