Осталось метров двести, не больше, но это еще час, если принимать во внимание наши рюкзаки рюкзаки, спиртовка, и вещевой мешок, с провизией весили килограмм сорок. Меир допил кофе, из термоса:
Но мы не зря все тащим. Если это индейцы, нам надо завоевать их расположение, вручить подарки. Инуиты так всегда делают, мне на острове Эллсмир рассказывали Питер хмыкнул:
Одно понятно, нарисовали карту и следили за нами не нацисты. Но как у них оказался клык Джона Меир почесал голову, под вязаной шапкой:
Джон, кстати, и не говорил, где оставил реликвию. Я заметил, что он не носит клык, но ничего не спросил Питер положил руку на воротник свитера:
С крестиком мне спокойнее. Федор Петрович не взял сюда икону, оставил образ на острове, с родовым клинком. Но Степан прилетел с медальоном, он его никогда не снимает. И Джон не снимал клык, но зимой сорок пятого, когда он пришел в Мон-Сен-Мартен, больным, у него не было при себе реликвии услышав его, кузен кивнул:
Это я помню. Тогда мы решили, что он где-то потерял вещицу Питер помолчал:
Мой тесть тоже всем говорил, что крестик бабушки Марты он потерял, на гражданской войне Меир взглянул наверх:
Ладно, пока мы не доберемся до авторов карты, мы, все равно, ничего не узнаем у входа в пещеру они оказались даже меньше, чем через час. Метель немного стихла, но к вечеру стало холоднее. Над хребтом, в чернильном, прояснившемся небе, зажигались колючие звезды. Шале отсюда казалось детской игрушкой, домиком, возведенным из конструктора. Брошенный виллис застыл черной точкой у ограды. Питер всмотрелся в дорогу, ведущую на север:
Вроде бы не едет никто. Виллис к завтрашнему дню завалит снегом, да и сейчас его с шоссе не видно он хмыкнул:
Кстати говоря, на Огненной Земле живет мало индейцев. Тысяч пять, не больше. Их убивали, при колонизации Меир приложил палец к губам:
Тише издалека раздавались голоса, они уловили гул костра:
Но надо еще пройти по пещере, вздохнул Питер, то есть проползти они с кузеном стояли в начале узкого, с низким потолком хода. Полковник Горовиц сбросил рюкзак:
Давай я первый, у меня есть опыт тренировки в пещерах Питер отозвался:
У меня тоже, но ты прав, ты меня легче. Меньше опасности, что ты застрянешь таща за собой вещи, зажав в зубах фонарики, они исчезли из вида.
Питер вдохнул знакомый ему по виллису запах сушеной рыбы.
Бойкая ручка протянулась к немного обгорелой палочке:
Juan quiere мальчик, усевшийся на коленях у Питера, картавил. Нечесаные, спутанные локоны, падавшие на загорелую шейку, испачкали Питеру пальцы:
Это зола, из костра, его мажут золой Питер, осторожно, коснулся волос малыша:
Он, на самом деле, белокурый, словно лен через разводы золы и краски, на лице ребенка, в свете огня, блестели прозрачные, светло-голубые глаза. Сняв поджаренный кусочек трески, он вцепился в рыбу острыми зубками:
Juan hambre выхлебав деревянную миску сваренного Питером супа, из концентрата, парнишка умял половину плитки шоколада. Как и предсказывал Меир, индейцы обрадовались подаркам:
Но Лола сказала, что мы гости, а, значит, нас обязаны накормить их угостили вяленым мясом гуанако и кашей, из бобов. Хуан, как называл себя мальчик, не преминул приложиться и к миске с кашей. Получив шоколад, дети, сначала, неуверенно, рассматривали плитки. Крепкий мальчик, по виду лет пяти, первым положил в рот кусочек. Мальчик расплылся в улыбке:
Abuela, sabroso Лола, как представилась пожилая, почти седая женщина, кивнула на ребенка: Молочный брат его, старший. Мой внук малыш тоже называл Лолу бабушкой. Перекинувшись с женщиной несколькими фразами, по-испански, Меир подозвал Питера:
Клык и карту оставила именно она. Нас видели, в Ушуайе, на базаре в четверг в городе собирался рынок. Питер вспомнил:
Мы, действительно, прошлись по рядам, но я не хотел маячить в людных местах. Я даже не помню, были ли там какие-то индейцы оказалось, что их заметили. Лола курила короткую трубку, но приняла и пачку местных сигарет:
Мы сразу поняли, что вы не оттуда она дернула головой на север, когда нам оставили Хуана, то обещали, что за ним приедет отец Питер, осторожно, поинтересовался:
Сеньора Лола, что за люди, о которых вы говорите, с севера темные глаза индианки словно подернулись льдом: