В домике Ионин обнаружил магнитофон на батарейках. Батарейки сели, и звук из колонок выходил тягучий. В коробке, где лежал бумбокс, валялась куча кассет: «Иванушки», «Руки вверх», «Русский размер», сборники русского рэпа. Лёха перебирал раритеты, которые в детстве были дороже золота, доставал буклеты из подкассетника, читал информацию. При покупке кассеты обязательно спрашивали, есть ли внутри разворот или это пиратка, отпечатанная на цветном принтере, и если буклет отсутствовал, никто не ленился прогуляться до следующей остановки. Исключения делали или для любимых исполнителей, или для родителей, кому не принципиально содержимое бумажек. Ионин за новинками ездил на площадь, где работали официальные представители. Драли за лицензионную кассету не десять, а двенадцать рублей.
Лёха пристроил бумбокс на плечо и возвратился к деду.
Деда, батарейки нужны, мафон не играет, сказал он.
На чердаке глянь, я привозил с гаража, ответил дед. Бабушку не разбуди, меломан.
Батарейки лежали на полке в дальнем углу чердака. Новёхонькие, в упаковке, высшей пробы хватит до конца дня. Ионин набил ими карманы шорт и спустился по лестнице.
Через минуту он разгуливал около деда с играющим магнитофоном. Из колонок играла кассета «Иванушек International» «Конечно он REMIX» переработанные версии песен с дебютного альбома популярной группы.
Этажи, этажи, этажи, пел бумбокс голосом рыжего Иванушки. Блещут огнём.
Лёха приплясывал среди грядок, веселя старшего и соседей. Плевать на предрассудки, пусть думают, что хотят. Он в 98-ом, рядом родные, ему одиннадцать лет что взять с мелкого лоботряса?!
Ты ругаешь дождь, лужи на асфальте! подпевал Ионин маленькому Иванушке.
Полив закончился. Грядки картошки получили необходимую влагу. Дед объявил перерыв на обед, и делегация в лице старшего и молодого под музыку направилась к домику. По пути дед ополоснулся из бочки, смыл солёный пот, а Лёха ополоснулся за компанию: он не устал и не вспотел.
Бабушка проснулась и накрыла на стол. На скатерти лежали варёные яйца, очищенные от скорлупы, картофелины в мундире, нарезанные огурчики и помидорчики, листья салата, три баночки консервов: горбуша для Ионина, сайра для бабушки, килька в томатном соусе для деда. Каждому на свой вкус и цвет. Чай в чашках, краюхи домашнего хлеба у тарелок. Обед простой, но на природе, нагуляв аппетит, кушаешь с удовольствием.
Отобедав, лёг дремать дед, а они с бабушкой занялись прополкой. Лёха орудовал тяпкой в помидорных грядках, а бабушка щипала руками траву в баклажанах.
Жара не спадала. Бумбокс играл кассету «Руки вверх» «Сделай погромче».
Интересно, размышлял Ионин, если я умру от теплового удара, что произойдёт со мной в том времени? Меня вычеркнут из прошлого, стерев как карандаш ластиком, или я не могу умереть в этом времени? Куда денутся прожитые дни? Обнулятся? Или я мёртвый перенесусь обратно? Может, пересылая меня в 98-ой, волшебник рисковал? Царапина в 1998-ом наверняка оставит шрам в 2017-ом
Ты сегодня золотой помощник, сказала бабушка, выводя внука из раздумий.
В смысле? не понял тот.
То ничего делать не заставишь, разве что воды в бочку накачать, а сегодня и земляники собрали, и помидоров вон сколько пропушил.
Ещё деду китайку помогу выкорчевывать, подыграл Лёха. И впрямь золотой.
Не похоже на тебя. Ты любишь лодырничать.
Я, ба, из будущего на денёк приехал. Завтра опять в лодыри запишусь.
То-то я думаю, что за метаморфозы! рассмеялась бабушка.
Когда дед появился с пилой у яблони, Ионин отложил в сторону тяпку и присоединился к старшему. Они взялись за разные концы инструмента и налегли на дерево. Китайка, несмотря на высохший ствол, у корня сохранилась. Пилить её оказалось делом нелёгким: и с Лёхи, и с деда ручьём потекло.
Могучая яблоня, сказал дед. Поддадим, младший!
Младший поддавал. Пот лился со лба и разъедал глаза, отчего приходилось прерываться, снимать панаму и вытирать лицо. Дойдя до половины ствола, они остановились.
Две минуты отдых, сказал дед. Жалко, конечно, китайку Ранетки хорошие, сок с них и на вино, и в банки закатывать. Некислый, приятный на вкус. Первое дерево наше. В шестьдесят шестом посадили перед свадьбой. Больше тридцати лет считай.
Дед задумался, на секунду-другую выключившись из материального мира. Внук помахал ему, тот вздрогнул и схватился за инструмент.