Давай дружить, раздалось откуда-то слева и снизу.
Следом над благородной чернотой рояльной талии показались два таких же чёрных глаза. Глаза просто умоляли меня заговорить с ними.
У тебя подружка в этой школе есть? в этот раз к глазам присоединилась две овальные щёчки. Щёчки подрагивали в такт аккуратным кренделькам из двух тёмных блестящих косичек, закреплённых большими бантами над маленькими ушками. Всё в девочке готово было рассмеяться и расплакаться одновременно. Прошло несколько лет, прежде чем я поняла, что в этом и была главная особенность Лии: хранить улыбку и печаль в одном и том же месте.
Меня зовут Ламентия. Но в Америке называют Лия, голос девочки начинал опасно дрожать, и я поспешила ответить:
У меня нет подруги в этой школе.
Так ты хочешь со мной дружить? почти на выдохе, шёпотом переспросила незнакомка. Глаза, щёчки и крендельки дрожали так испуганно, как дрожат лепестки Сакуры, дожидаясь первого порыв ветра, который унесёт их в неизвестность.
Хочу! глубоко и радостно вздохнула я. Моя мама сейчас в школьном офисе. Записывает меня во второй класс.
Лия не успела ответить, потому что из-за нотного шкафа раздался какой-то шорох. Мы замерли. Лия застыла с открытым ртом и всё ещё улыбающимися глазами. Шкаф шевельнулся, закачался, передумал падать и стал смотреть на нас огромными серо-голубыми глазищами. Их свет исходил из щели между второй и третьей полками. Потом из-за шкафа показалась аккуратная головка, прикрытая кружевным мусульманским платком. Маленькая девочка в школьной форме тихонечко выползла из-за полок. Она отряхнула юбку, пригладила русую прядь волос, заползшую на правое ухо в виде вопросительного знака, и сказала:
А меня к себе примите?
Куда тебе принять? спросила я, не совсем её понимая.
В дружбу смешно ответила девочка. Меня зовут Саният. Моя мама тоже сейчас в офисе. И я тоже буду ходить во второй класс. Мы из России только что приехали. Из Чечни.
Конечно, примем! Только Чечню мы не знаем Ну и ладно
Мы подошли друг к другу и взялись за руки.
А давайте составим Договор о Дружбе! предложила я.
Нет, лучше Приговор, серьёзно и тихо возразила Саният.
А что такое Приговор? прошептала Лия.
Это такое решение, которому все подчиняются. Я в книжке это слово прочитала Там было про приговор злому шакалу. Я сначала ничего не поняла. Потом спросила у брата. Он мне всё и объяснил. Он английский язык очень хорошо знает, уверенно просветила нас Саният.
Мы не стали спорить. «Приговор» звучало торжественно и твёрдо. И коротко: «Sentence». Нам слово понравилось. Мы решили, что Дружба это наш Приговор, и поклялись его соблюдать.
Винсия, ты где от меня прячешься? донёсся голос моей мамы.
Ты что, Ламентия, издеваешься над нами? раздался звонкий, но режущий женский голос прямо из-за дверей библиотеки.
Мы с девочками быстро обнялись и поклялись, что будем ходить в один и тот же класс и никогда не будем ссориться из-за мальчишек.
В комнату уверенно шагнула яркая, кричаще красивая темноволосая женщина.
Она резко подошла к Лии, твёрдо и жёстко схватила дочку за руку и, не обратив ни капли внимания ни на нас с Саният, ни на мою маму, которая стояла в дверях, волоком потянула её за собой, говоря что-то очень громко и сердито. Говорила она на испанском языке.
Я даже не успела подбежать к своей маме, как их, то есть мам, оказалось на пороге две. Вторая, не моя мама, была высокой тёмно-русой красавицей с такими же серо-голубыми глазами, как у моей новой подружки. Саният бросилась к маме, но перед тем, как дать себя обнять протянутым рукам, успокоилась и затихла. Моя мама смотрела то на меня, то на них со своей всегда печальной доброй улыбкой. Я подбежала к ней, зарылась в подол её любимой ярко-синей юбки и показала головой на Саният:
Мы теперь подруги.
Мама Саният, которая представилась нам как Лина, тепло улыбнулась и пригласила нас к себе домой. Она пошутила, что День Дружбы надо справлять так же, как День Свадьбы: разделяя радость и еду с хорошими людьми.
Ну что, Винсия, примем приглашение? нагнулась к моему уху мама.
Да, да запрыгали и закричали мы с Саният.
Так я впервые в жизни попала в мусульманский дом. Да не в простой, а в российский, вернее, чеченский. Семья Саният оказалась родом именно оттуда. С Северного Кавказа, из города Грозного, столицы Чеченской республики. Они не были иммигрантами. Отец Саният был уважаемым профессором в области «Сравнительного религиоведения» и его пригласили читать лекции в Университет Южной Калифорнии. Так они здесь и оказались. Все, кроме старшей сестры. Она была замужем и жила то в Москве, то в Чечне: её муж был бизнесменом, специалистом по выведению элитных пород скаковых лошадей.