Хомяк трусцой побежал за угол обширного строения, ко входу в жилище. Оттуда слышался гул голосов и смех клеаматцы и впрямь подтягивались к дому вождя.
Постой! негромко крикнул Энке ему вдогонку. Имя-то хоть у тебя есть?
Имя? переспросил хомяк. Ладно, зови меня просто «Грызущий»!
С этими словами хомяк пропал за углом.
***
Более всего в жизни Энке ненавидел вынужденное ожидание. Сколько ни говорил ему отец о важности выдержки для охотника и воина с терпением у юноши всегда были большие трудности. Сейчас как раз настало время такого ненавистного ожидания. Сэйды и вправду в большом числе набились в дом вождя. Тот принимал у себя Энакалима и его воинов, и ещё пригласил всех местных мужчин послушать новости. Через стену дома Энке слышал гул многочисленных голосов, но разобрать слова было невозможно.
Никому не было дела до нового раба Атангвы. Энке сидел под навесом, изнывал от безделья и неизвестности, и размышлял.
Где-то далеко-далеко, на берегу лесной речки, стоит сейчас хабаган из жердей, ветвей и коры. В нём живут больная женщина и девушка-подросток, которые не дождались сына и брата с рыбалки. Что они сейчас делают? Да это, впрочем, не столь важно. Что с ними станет дальше вот это вопрос
Эйя, конечно, будет бороться до конца. Она смелая, сильная для девчонки, и многое умеет. Ей вполне по силам смастерить небольшой лук для охоты на всякую мелочь, или сплести лыковую вершу. Грибы и ягоды скоро пойдут. Осень лучшее время, сытное. Но потом настанет зима
Да и не только в пропитании дело. Можно хоть весь хабаган забить сушёными грибами и копчёной рыбой, а если зверь придёт? Охотник Хаккатуш был во всём Лососьем роду лучшим, в одиночку хищную свинью на копьё взял, по двадцати бобров за осень добывал. А потом в его хабаган заглянул тигр, придавил спящего Хаккатуша и уволок. Это отец и его друзья по следам выяснили. Что не съел тигр, то начисто прибрали кабаны, даже башмаки сжевали. Остались от большого охотника одни рукавицы, они ещё в хабагане выпали.
Впрочем, если нагрянет тигр, то и от Энке помощи будет немного.
Откуда-то вынырнул большой кудлатый пёс. Поглядел на пленника, зевнул, потянулся и улёгся невдалеке.
«Сбежишь, как же», подумал Энке, переводя взгляд с гладких брёвен частокола на собаку и обратно.
Даже если удалось бы удрать из селения, куда денешься с острова? Лодку угнать? Энке вспомнил недавнего рвотного духа, напавшего на него в море. Нет и ещё раз нет!
В двери дома Атангвы больше никто не заходил все приглашенные собрались внутри. За стеной слышался гул голосов, к которому время от времени добавлялся барабанный бой. Время ползло невыносимо медленно, и Энке решился. Осторожно, озираясь по сторонам, он подобрался ко входу, завешенному шкурой и, приподняв край, заглянул внутрь.
В самой серёдке жилища пылал продолговатый очаг, обставленный вкопанными горшками. Дым тянулся под кровлю и неспешно полз наружу через отверстия под коньком. Вокруг очага сидели гости и приглашённые клеаматцы, кто на земляных лавках, а кто и просто на полу. Напротив входа был устроен высокий помост, на котором восседали сам хозяин Атангва, Энкалим и двое местных стариков в таких же дзинуканских плащах, как тот, который до сегодняшнего утра был и у самого Атангвы. По всем стенам и углам дома висели связки какой-то сушёной еды. Такой же пищей подкреплялись и гости Атангвы что-то более сложное не успело бы приготовиться.
Младшие из воинов Энакалима приплясывали перед помостом, в лицах рассказывая о похождениях отряда. Они тыкали друг друга воображаемыми копьями, и время от времени кто-нибудь из них, воздев руки, падал на земляной пол. Зрители были довольны и хохотали вовсю.
У самой двери неподвижно сидел худой, морщинистый старик с барабаном на коленях. Он смотрел прямо перед собой, почти не мигая, и в своём оцепенении походил на изображение какого-нибудь священного предка.
Время от времени кто-нибудь из гостей или хозяев вставал с места и, держа в руках берестяную чашу с питьём, провозглашал речь. С последним словом говорившего идол предка оживал и выбивал на барабане короткую дробь.
Торчать на пороге было небезопасно, и Энке тихонько отполз обратно под навес. Снова невыносимо потянулось время. Казалось, этому длинному летнему дню вообще не будет конца. Наконец, солнце опустилось за деревню и скрылось в кривых соснах.