Старший-то старший, но не вождь. Это пленник тоже понял быстро. Нет в этом сэйде той силы, которая заставляет людей повиноваться без слов и обсуждений, нет того, что тавальды и тайверы зовут «ву», а морины «хо». У отца было это самое ву, его всегда слушались, а с вождём Уэнунтом многие старые воины спорили, и порою в этих спорах он сдавал назад. Тут, как догадывался Энке, крылась одна из причин изгнания, завидовал Уэнунт, но что он мог сделать? Сила ву либо есть у человека, и тогда при случае из него может получиться вождь или даже герой, либо её нет Энке слыхал о незадачливых воинах-трусах, которые пытались заполучить ву, закаляя себя постом и особыми грибами, но ни разу это не принесло успеха.
Старший сэйд не приказывает он убеждает. Убеждать он, впрочем, умеет. Вот уже двое несогласных закивали головами. Последнего они увещевают хором. Тот мнётся, но, наконец, кивает головой
Хэ! вполголоса произнёс молодой воин и, не выпуская ворота рубахи Энке, сделал шаг вперёд.
Энке представил, как вот этот молодой с тем же самым выражением весёлой злости на лице крутит на руку волосы Эйи. Душная ненависть поднялась откуда-то из глубины груди, залила глаза, очертания предметов утратили ясность. Так же было тогда, при виде хищной свиньи с телом отца в зубах. Нужно немедленное действие, но какое, какое?! Крепко связаны его руки, надёжно заткнут рот. Даже если чем-нибудь сильно разозлить врагов но чем? ну, убьют. И чем это поможет матери и сестрёнке? Да и то не убьют, видно же он нужен им живым
Дух-покровитель последнее спасение человека в трудный миг. Тот, беловолосый старик в полчеловека ростом. К покровителю обращаются просто, не произнося особых слов. Но обращение-то, пусть и простое, должно быть внятным, а с мочалом во рту что скажешь? Для того ведь и заткнули ему рот враги, а вовсе не только для тишины. Сэйды в лесу не у себя дома, они боятся местных духов и проклятий. Пленник должен молчать. Звать духов без слов может только шаман, на то ему послан особый дар и волшебные предметы
Выхода нет. Пусть хоть так, может, испугаются!
Энке прикрыл глаза, выпрямился во весь рост и загудел через кляп:
Дедушка лесной,
Явись передо мной!
Помоги найти дорогу, если слышишь голос мой!
Я без добрых слов,
Без хороших слов
Ни раза не тронул дичи посреди твоих лесов!
Это была чистая правда. Отец хорошо обучил Энке обычаям охотников, и тот всегда просил прощения у дичи перед броском копья или выстрелом из лука. Правда, само это заклинание тавальды произносили лишь в самом крайнем случае заблудившись в болоте, например. Дедушку чтили, но и опасались. Но Энке уже один раз видел хранителя, да и вряд ли можно было вообразить более тяжкое положение, чем то, в которое он угодил.
Сэйды, уже шагнувшие в сторону хабагана, удивлённо обернулись. Пленник явно обращался к иным силам и, скорее всего, призывал проклятие. Те, кто с самого начала сомневался в необходимости похода, посмотрели на главаря. Через прикрытые глаза Энке ясно различил промельк тени страха на лицах воинов. Кляп-то кляпом, и никаких шаманских вещей у пленника нет, но вдруг они захватили туджигина? А духи, как известно, туджигинов любят, ведь обычно туджигин будущий шаман.
Именно в этот миг Энке почувствовал в себе нечто необычное. То было спокойное, ровное и тёплое ощущение так и должно быть. Всё, что он сейчас делает правильно. Он на своей земле. Духи леса его защитники. Чувство было похоже на горячий уголёк, греющий где-то в глубине груди. Ему захотелось раздуть этот уголёк, поддержать его. Пусть он и дальше даёт Энке своё мягкое тепло
В нескольких шагах от них над кустами черники закурился белый дымок. Энке показалось, что он начинает различать очертания низкорослого человека.
Сэйды, переглядываясь, попятились в стороны. И тут всё кончилось дым рассеялся, человеческий образ исчез без следа. Энке широко распахнул глаза и побледнел он больше не ощущал уголька в груди.
Но врагам было достаточно и этого мимолётного видения. Те, кто не хотел идти в сторону хабагана, заговорили разом повышая голос и слегка повизгивая. Они даже предлагали бросить пленника здесь.
Главный сэйд, однако, не испугался. Морщинистое лицо не отразило ни малейшего замешательства. Он тоже повысил голос и выдал длинную тираду, из которой выскочило несколько знакомых слов.