Сэйды грабили всё побережье от земли ренонов на юге до владений дзинукан на далёком севере. На своих больших лодках они поднимались в реки и нападали даже на тех, кто жил далеко от Моря. Иногда островитяне встречали отпор. Тогда они дрались умело и жестоко, а если случалось попасть в плен старались любым способом покончить с собой.
О сэйдах рассказывали немало жути. Говорили, что они берут в плен даже детей, и потом отдают маленьких пленников на растерзание своим детям чтобы те с малолетства учились не бояться крови. Говорили, что все пленники сэйдов обречены их приносят в жертву на праздниках. Впрочем, так делали все племена, так что это было наименее страшным. А ещё говорили, что пленников, показавших стойкость под пытками, сэйды берут в своё племя и опаивают зельем забвения. И бывший тайвер или ренон сам становится таким же убийцей и грабителем, и не помнит больше ни рода, ни племени
Все эти рассказы теперь всплыли в памяти Энке. Что его ждёт пытки? Смерть под священным ножом на празднике? Геройский побег из плена? И что будет с матерью и сестрой?
В любом случае, что бы с ним не произошло потом, сейчас ему оставалось одно смотреть и слушать.
Вообще-то, хоть у врагов и свирепый вид, маловато их для настоящего набега. В рассказах отца о войнах и походах упоминались отряды в десятки воинов, сожжённые дотла селения, многочисленные пленные, которых гнали, продев через связанные руки длинную жердь. Так ходили когда-то на соседей вожди тавальдов. А тут явно просматривалась какая-то глупая затея. Шестеро бойцов наугад шляются по ненаселённым землям и радуются, что поймали одного-единственного пленника. Может быть, конечно, где-то прячутся и ещё враги, но всё равно странно
Энке не только смотрел, но и внимательно слушал. Должно быть, сэйды расходились по лесу в поисках людей и жилья, а сейчас снова сошлись вместе и рассказывали, кто что видел. Четверо из шести не видали ничего, но двоим повезло
Речь воинов была понятна, хоть и не до конца. Языки всех племён похожи. Тавальды и тайверы понимают друг друга совсем легко, только их иносказания звучат по-разному. Понять южан-ренонов уже сложнее в их языке много слов, означающих то, что есть только у них, например, плоды дубов что же сделаешь, если в лесах тавальдов дубы не растут? Моринов и нитинатов, живущих севернее, тоже можно понять без большого труда. Но те, кто сейчас захватил в плен Энке, принадлежали не к ренонам, моринам, тайверам или нитинатам, а к тому племени, имя которого вообще редко произносилось вслух. И всё же из их речи выделялись знакомые слова.
Дым. Люди. Идём. Надо. Не надо. Дым.
«Дым» значит, один из врагов, рыская по лесу, почуял дым хабагана!
Мать ходит плохо и вдобавок кашляет. Её, наверно, сразу убьют. Сестрёнка сейчас Эйе четырнадцать зим. Она почти годится в жёны. Её продадут, или
При этой мысли Энке резко дёрнулся, и тотчас же один из державших его воинов, самый молодой в этой ватаге, выхватил из оплётки нож. Пленник увидел перед самым лицом бешеные глаза врага. Воин оскалил зубы в мерзкой улыбке и, ни слова не говоря, точным движением ножа распорол рубаху на животе Энке, сильно оцарапав кожу. Старший сэйд резко сказал что-то, положил руку на плечо воина, и бешеные глаза исчезли.
Энке ощутил сильное желание убить врага немедленно. Эх, всё-таки не всему научил его отец! Обленились, изнежились тавальды! Выследить зверя, подстрелить птицу, насадить рыбу на острогу могут. А сражаться с врагом? Движения Военного танца знают все мужчины, но кто знает настоящие приёмы копья или ножа? Опасно Море и впадающая в него Пограничная река и тавальды предпочли уйти от Моря в глубину лесов, отдать ничейную землю. Да, стало проще жить, лишь изредка случаются распри между родами, и совсем редко войны пограничных родов с тайверами на юге или моринами на севере. Уэнунт изгнал отца и это было самое большое событие в селении Лососьего рода за пятнадцать лет. Знал ли отец о том, что враг посещает ничейную землю, хоть никто и не живёт на ней? Возможно, догадывался, но поди теперь спроси его об этом Эх, знать бы сейчас военное искусство так же хорошо, как приёмы охоты!
Сэйды между тем продолжали спорить. Хотя они, как и подобает на войне, говорили тихо, их жесты и манера речи были весьма красноречивы. Энке понял, что трое врагов те, которые вели его, и ещё один не хотят идти к хабагану, но на этом настаивал самый старший из воинов, с проседью в волосах.