Выпускник Института обнаруживал себя офицером «без определенных занятий». Ему поручали помогать с канцелярской работой: оформлять приказы, готовить циркуляры, раскладывать бумаги по конвертам и отправлять их в войска.
Электронной почты тогда еще не было, как не было и компьютеров. Почта в традиционном «бумажном» виде играла главную роль в обмене «текстовыми файлами».
Почтовые конверты отличались от современных: не было самоклеящегося слоя, защищенного тонкой бумажкой. Полоску сухого клея на клапане конверта надлежало увлажнить. Обычно это делали языком: вжик, вжик, слюни на конверт, прижал рукой, повозил по столу, конверт запечатан. В этом и состоял феномен «штабной работы с языком»: клеить конверты надо тоже уметь.
***
Жизнь полна нюансов, тонов, полутонов, намеков и недосказанности. Убеждаемся в этом снова и снова.
Дьявол в деталях, решения в нюансах, говорит популярная фраза.
Это не тот случай, когда в каждой шутке есть доля шутки, говорят знатоки. Здесь доля шутки превышает целое.
Как это возможно?
Из двух бед выбирают обед, отвечал герой фильма «Ханума».
Ханума имя свахи. Курсанты и выпускники Института иногда женились. В женитьбе два сценария считались базовыми.
По первому сценарию молодой человек женился еще курсантом. По второму женитьба происходила уже «по месту службы».
Женитьба в Институте подразумевала романтические отношения и, как это ни странно, даже некоторый элемент социального протеста.
Дело в том, что первые три года учебы курсанты жили в казарме. Выход в город разрешался в субботу или воскресенье. Это не помогало началу семейной жизни.
Браки в первые три года учебы негласно не приветствовались. Если курсант женился, начальство терялось и не знало, что делать.
С одной стороны здравый смысл подсказывал, что новобрачного надо бы отпускать домой. Однако, с другой стороны это нарушило бы заведенный порядок.
В 6:30 курсанты встают по сигналу и выходят на зарядку. Пропускать зарядку новобрачный не мог, а приезжать каждый день к 6:30 было непросто. Тем более, что курсанта первых трех курсов не отпускали из Института раньше окончания самоподготовки и вечерней поверки. До десяти вечера курсант пребывал в Институте, а в 6:30 ему снова предстоял стать в строй. Сон урывками в вагоне метро не помогал учебе, фокус на долблении языков рассеивался.
Однако, ранние браки случались. Возникала административно-организационная каша, издержки и неудобства ложились на плечи молодого мужа. Там не отпустили, там задержали, здесь покачали головой, посетовав на то, что вместо подготовки к контрольным занятиям, молодой муж отправляется на встречу с женой, смущая товарищей.
Видите, как стало неловко и неудобно! говорила невидимая административная машина. Дважды подумайте перед тем, как решиться на подобное.
Любовь не знает преград! думали и говорили молодые люди, но решались, действительно, не многие.
До некоторой степени странно, что в Институте не поощряли ранние браки. Жена была главным элементом «джентльменского набора», без наличия которого молодому офицеру не светили «интересные командировки».
Элементами «джентльменского набора» были жена, ребенок и членство в партии. Считалось, что наличие этих «ингредиентов» свидетельствует о зрелости и надежности молодого офицера и не позволит ему в решающий момент выбора «переметнуться на другую сторону».
Однако, не смотря на меры предвосхищения риска, невозвращенцы все же появлялись. Их называли предателями Родины.
В плане женитьбы, время, упущенное в течение первых трех лет учебы, наверстывалось на «старших» курсах: на четвертом и пятом. Хотя, и тогда количество оженившихся было не большим.
Большинство курсантов оставались потенциальными женихами, так и не сумевшими или не захотевшими реализовать брачный потенциал. Скорее «не сумевшими». Давление природы в этом возрасте велико. Мысленный взор застилает розовый туман, плотность которого приближается к пиковым значениям. Чем более «разумным» пытается быть молодой человек, тем плотнее туман, тем сильнее давит природа. Ответное давление стены пропорционально нашим усилиям сломать преграду. Хотел но не вышло.
За три года, проведенные в казарме, пубертатное влечение молодого человека дистиллировалось в эмоциональный концентрат, который источал ощущение нетерпения и аромат иллюзий, готовых выпасть кристаллами реальности под воздействием практически любого катализатора.