Я прошу прощения, неожиданно церемонно сказал Ворон, не стоило тебе такого слышать, на Халхин-Голе, среди авиационных техников, Лиза слышала и более грубые слова. В Энгельсе, на обучении, девушки тоже матерились, но не при мужчинах. Такое считалось неприличным.
Ты ранен, пробормотала Лиза, давай я, пуля царапнула его предплечье, пиджак набухал кровью. Истребитель, обогнув их, опять начал стрелять. Вторая машина, видимо, ждала сигнала напарника, чтобы присоединиться к бою:
Пули берегут, подумал Стивен, пушку они пока в ход не пустили. Но пустят, если мы не развернемся, Як-6 терял высоту:
Нельзя сдаваться, рука, отчаянно, болела, если нас заставят сесть в СССР, нам не жить. Нас разлучат, я больше никогда не увижу Лизу. И расстреляют, конечно, Лиза, бесцеремонно, отпихнула мужа от штурвала:
Убирайся отсюда, лучше стреляй по ним, Ворон не успел ничего сказать. Як-6 завыл, Лиза поставила машину почти вертикально. По лицу текли слезы, смешиваясь с дождем. Она материлась:
Давай, давай, самолет, из последних сил, рванулся вверх, пробивая тучи. Лиза услышала треск пулеметной очереди:
Очень хорошо. Они отстанут, хотя бы ненадолго. Надо перевалить горы. Наверняка, за ними есть равнина. Надо выжать из этого старья все, на что оно способно, штурвал привычно лежал в руках, нога нажимала на педаль. Лиза хотела, оказавшись за тучами, повернуть самолет. В кабине настала неожиданная тишина. Лицо обжег ледяной ветер, замерцали звезды. Пулемет затих, Стивен выдохнул:
Кажется, оторвались, он едва успел схватиться левой, здоровой рукой, за стойку кабины. Лиза бросила Як-1 носом вниз, одновременно поворачивая самолет направо. Они вынырнули из-за туч. Внизу лежала пустынная, с редкими огоньками степь:
Как в Монголии, или за Волгой, у Лизы случались вынужденные посадки:
И ночью я тоже самолет сажала, в кабине слышалось только ее тяжелое дыхание. Она прищурилась:
Даже прожектора никакого нет. Только бортовые огни, и все. Но мы можем шасси сломать. Самолет нам больше не нужен, сквозь разбитый плексиглас мелькала земля. Лиза уверенно держала штурвал, не выпуская из виду стрелку альтиметра:
Триста метров, двести, сто, пятьдесят, уши заложило. Самолет, с размаха, ударился о землю. Машина подпрыгнула, Лиза услышала треск шасси.
Сочно выматерившись, она дернула штурвал:
Ничего не видно. В десятке метров может стоять какая-нибудь скала, ей надо было срочно замедлить скорость Яка:
Черт с ним, Лиза заорала мужу:
Прыгай, прыгай немедленно, Стивен, тоже матерясь, выламывал остатки плексигласового колпака:
Когда я пошел на таран лодки, я с крыла прыгал. Но там было море, а не каменистая степь, Як-6 катился вперед, в кромешной тьме. Не обращая внимания на боль в раненой руке, он дал Лизе хорошего пинка:
Бросай эту консервную банку, Ворон прибавил пару цветастых словечек. Он выбрался наружу, таща за собой Лизу:
Здесь два метра до земли, Як-6 немного сбросил скорость, надо сгруппироваться, чтобы не переломать руки и ноги, он толкнул Лизу вниз, удерживая ее здоровой рукой:
Сожмись в комочек, он попросил:
Господи, пусть все обойдется, Ворон прыгнул вторым, приземлившись на бок, закрывая голову руками:
Пусть мы все будем в синяках, пусть ребра переломаем, но не сгорим, не успев выбраться из кабины, самолет удалялся во тьму, он услышал ее голос:
Стивен, Стивен, с тобой все в порядке, над камнями пронесся грохот, ночь расцвела огненной стеной:
Пятьдесят метров до скалы оставалось, понял Стивен, она посадила машину в полной темноте, в незнакомой местности, он измученно вытянулся на влажной земле. Услышав глухой взрыв, превозмогая боль в растянутой щиколотке, Лиза поковыляла к мужу. Як-6 пылал. Наклонившись, Лиза потрясла его за плечи:
Стивен, я здесь, я с тобой, ветер нес на них гарь. Единственный, голубой глаз посмотрел на Лизу.
Я был дурак, Ворон притянул ее к себе, женщинам место за штурвалом. Тебе место. Возьмешь меня вторым пилотом? Лиза закивала, плача, уткнувшись лицом в окровавленный, порванный пиджак.
Тегеран
На белом мраморе галерей колыхались полотнища разноцветных, ярких ковров. Торговцы, вернувшиеся с намаза, мыли полы. На деревянных прилавках громоздились подносы с ореховым печеньем, сахарной ватой, пахлавой с розовой водой, миндалем, и пирамидами нуги. На переносном очаге грелось масло для пончиков.