Я тебя найду, пообещал Макс, найду, моя драгоценная, живой, или мертвой в архивах, оберштурмбанфюреру не удалось отыскать никаких данных о предполагаемой модели Ван Эйка. Макс, особо, и не надеялся на удачу, прошло пять сотен лет. Ему просто нравилось бродить по каменным улочкам города, по безлюдной площади, у ратуши, слушая звук своих шагов. Оберштурмбанфюрер вспоминал автопортрет Ван Эйка, в красном тюрбане, виденный в Национальной Галерее, в Лондоне. Художник пристально, внимательно смотрел с картины. Макс разглядывал игру складок, на тяжелой ткани, легкие морщины, под темными глазами:
Кого ты рисовал напоследок, проведя рукой по плечу женщины на рисунке, он даже вздрогнул. Максу показалось, что 1103 рядом с ним.
Вчера он постоял у Мадонны Микеланджело, в соборе Нотр-Дам. Статую собирались отвезти в замок Нойшванштайн, в Баварии, где собирали шедевры, для музея фюрера. «Астроном» Вермеера, из коллекции Ротшильдов, уже находился в залах Нойшванштайна. В будущем туда отправляли панели Янтарной комнаты. Пока драгоценность хранили в Кенигсберге.
После Ленинграда, Макс остановился в Белоруссии. В Минске он участвовал в одной из акций, за городом, в новом концентрационном лагере. Оберштурмбанфюрер привез для домашней галереи отличный, древний крест, кипарисового дерева, с золотом и драгоценными камнями.
Какая то местная святыня Макс зевнул, как рака святой Урсулы, здесь, в Брюгге рака, работы Ганса Мемлинга, пока стояла, волшебной, золоченой игрушкой в часовне при госпитале Иоанна Крестителя. Реликвия тоже попала в список кандидатов на поездку в Линц. Убрав рисунок, Максимилиан взял с деревянных половиц неприметную папку. В начале декабря фюрер подписал распоряжение «Nacht Und Nebel».
Все партизаны, пробормотал Макс, все Монахи, Маляры, и так далее, больше не существуют директива предписывала похищение лидеров подполья, и отправку их в Германию. Людей лишали имен, оставляя только номера и пометку «NN». Коменданты концентрационных лагерей получили приказ, не держать никого из подобных заключенных в живых.
Никто не узнает, как их звали, Макс, легко, поднялся, сдохнут без имени, сгорят, унесутся в трубу крематория вчера он гулял по городу в штатском костюме. Зная о местных бандитах, Макс был осторожен. Он совершенно не хотел оказаться на дне канала:
И месье Корнель сдохнет, медленно и мучительно Макс прошел в ванную, но сначала отдаст алмаз вечером Макс посидел с кружкой малинового пива, в кабачке Vlissinghe, старейшем заведении в Брюгге. Просмотрев отчеты из гестапо в оккупированной Европе, он наметил себе список будущих арестов, по приказу «Ночь и Туман».
И в Норвегии всякие негодяи голову поднимают киркенесское гестапо не нашло полковника Кроу. Максу это не понравилось:
Он один раз бежал из плена, он мог и сестру свою похитить Макс посмотрел на дату крушения самолета:
Ноябрь. Норвегия рядом. Он вполне бы успел оказаться в Пенемюнде. Поляки сообщили в Лондон, что она на полигоне. Лондон связался с норвежскими бандитами. Все просто по настоянию Макса, всех польских рабочих со стройки концлагеря убрали:
Генрих не обеднеет, у него русские появились. Полякам нельзя доверять подытожил Макс.
Он похлопал себя по холеным щекам:
Я здесь выспался, наконец-то. Но еще лучше высплюсь с женой он взял эссенцию для бритья, от Санта Мария Новелла. Барбье переводили начальником гестапо в Лион.
Но пока я навещу Клауса, Макс, аккуратно, сбривал светлую щетину, опасной бритвой с ручкой слоновой кости, и господин Монах поедет в рейх. Скажем, в Дахау, или Бухенвальд. Первым заключенным по директиве «Ночь и Туман». И мой бывший соученик поедет с ним, во главе жидовского кагала Макс поморщился, только сначала расскажет, в каком монастыре его сестра прячется дочь Элизы, как и остальных еврейских детей, ждал Аушвиц.
Она не доживет, Макс завязывал итальянский галстук, запонки сверкали бриллиантами, ей три года едва исполнилось. Сдохнет в дороге, их почти не кормят надев пиджак от Зеньи, он запер дверь номера. Завтрак в отеле подавали отличный, потом Макса ждал городской музей. Лимузин из брюссельского гестапо вез его на закрытое совещание и обед, в столице. Завтра оберштурмбанфюрер ехал в Мон-Сен-Мартен.