Госпожа, мимо идёт тот, кто, по Вашим словам, защитил бы Вас. Почему же он до сих пор не приказывает нам остановиться?
Своим злословием Вы, господин, в тон ему отвечала Марта, лишь ещё ниже опускаете свою низкую душу, если она уже не пала на самые глубочайшие уровни нравственности. Молчите; мне стыдно, что такой человек, как Вы, носит звание королевского секретаря.
Наградив её многозначительной ухмылкой, секретарь отстранился и бодро зашагал во главе патруля. Хотя никто на улице не замечал их, конвоиры держались с величественным достоинством. Вот они поравнялись с головой отряда Виллимони, остановились, отдавая ему честь. Новоиспечённый начальник войск внутреннего охранения, сияя горделивой улыбкой, удостоил их своим взглядом. Конечно, он, как и любой другой типичный представитель жадной до сенсаций человеческой породы, невольно обратил внимание на преступницу, которую стражники вели на казнь. И с ужасом признал в осуждённой Марту Улыбка медленно сползла с его лица, глаза его перестали искриться радостью. Не сказав ни слова своей многочисленной свите, он решительно прошёл сквозь их колеблющиеся ряды и грозно обратился к секретарю:
Что это?
Осуждённая, Ваше Командирство, с готовностью ответил тот.
Лицо Виллимони потемнело, и секретарь, осознав свою ошибку, поспешно растворился за спинами стражников. Ощутив воскрешение надежды, Марта на одну короткую секунду ощутила к Ноули прилив горячей благодарности. Если бы она сейчас была свободна, она незамедлительно выразила бы свои чувства так, как их не полагалось выражать врагам до гробовой доски. Она испытующе посмотрела на него, задавая немой вопрос: «Неужели ты действительно решился спасти меня? И зачем же ты делаешь это?»
Виллимони гневно воззрился на начальника конвоя:
Как вы смели схватить эту девушку и без моего разрешения потащить её на казнь?
Так предусмотрено законом, Ваше Командирство, вдруг осмелевший секретарь высунул нос из-за спины растерявшегося стражника. Помните? Статья 122 Указа 56 о
Замолчи, махнув рукой, приказал Виллимони. Я не слишком силён в законах, но один из них я, как и ты, наверное, знаю наизусть. Я начальник войск внутреннего охранения, и все дела, касающиеся казни либо пыток, имеют ко мне непосредственное отношение. Ты помнишь, что Его Величество вносил изменения в закон, устанавливающий границы моих полномочий? Или ты уже успел забыть об этом?
Побледнев, секретарь затрясся и вновь спрятался за спину начальника конвоя. Тогда Виллимони обратился к стражникам:
А вы, почему вы послушали этого никчёмного бумагомараку и отправили несчастную девушку на казнь?
Мы не знали, что забормотал было начальник конвоя, но Виллимони не дал ему и крошечного шанса договорить свои оправдания:
Вы должны были знать, его колючий взгляд обратился к притаившемуся за стражниками секретарю, что я утверждаю решение о применении к преступнику смертной казни! А теперь, раз уж мы заговорили об этом, утверждения вы не получите! Эта девушка не будет повешена, как бы вы ни пытались заморочить мне голову.
Секретарь боязливо втянул голову в плечи, стражники обменялись недоумёнными взглядами, а Марта, покусав губы, с усилием сумела убить даже слабый отзвук признательной улыбки. Несмотря на свой благородный поступок, Ноули имперец, имперец и им же останется. Ей не за что было быть ему благодарной.
Ноули смерил конвой ещё одним обжигающим взглядом:
Вы слышали? Отпустите девушку!
Но, Ваше Командирство, она преступница! Её поведение характеризуется как недопустимо фривольное! У неё даже нет документов! слабо пискнул секретарь. Впрочем, его возражениям не суждено было быть услышанными: стражники уже покорно освободили Марту.
Слегка подтолкнув её в спину, начальник конвоя обернулся к секретарю и посмотрел на него настолько злобно и настолько презрительно, что тот не попытался повлиять на решение Виллимони.
Преступница? ядовито поинтересовался Ноули. И её преступление, как я понял из твоих объяснений, заключается в том, что она пыталась пройти через ворота, не подождав меня?
Но Вы озадаченно забормотал секретарь. Виллимони раздражённо кивнул:
Эта девушка идёт вместе со мной! Она моя невеста! И что, чёрт возьми, она должна была делать на параде, по твоей логике, секретарь? Она должна была взобраться в седло и проехать вместе со мной по площади? Она виновна в том, что растерялась и забыла законы, которые, кстати, даже ты не знаешь назубок?