Хоть с одним сыном нам повезло, то ли жене, то ли самому себе сказал он. Достойным вырос человеком.
Человек-то он достойный; вот только достоинство из семьи должно исходить, да и этот «родовой» надел как бы нам боком не вышел?
Что ты запричитала, дура. Там мои отцы жили, спроси у людей, у мулл.
Правильно, жили, в землянках, холуями были. А эти так называемые муллы твоего фасона.
Замолчи, гадина! не на шутку разозлился Домба-Хаджи.
Ты на меня не кричи и не отмахивайся от правды. Лучше подумай, как от Самбиевых отмахиваться будешь. Не оставят они ваши проделки, не говоря уже о наделе.
Больше Самбиевы сюда не вернутся, можешь в этом не сомневаться.
А ты забыл, что у покойного Денсухара три внука растут, против твоего одного. Ты об этом подумал? Дальше своего чревоугодливого носа ничего не видишь!
Да замолчишь ты или нет? завизжал Домба-Хаджи, однако в голосе нет той злобы; напоминание о Денсухаре задело какие-то струны, всколыхнуло уснувшую совесть. Принеси мне успокоительную настойку, уже на просящий изменился его тон, а про себя он читает свое заклинание: «Я спокоен. Я абсолютно спокоен. Я счастлив. Я богат».
От внушений и настойки Докуев немного успокоился. Умом он понимает, что в корне жена права, и действия его сыновей в принципе восторга и у него не вызывают, однако ныне противиться им он не в силах, к тому же от них он понемногу приумножает свой капитал.
Слушай, жена, подай-ка мою папку На, вот тебе Албаст передал твою долю, на стол упала нераспечатанная банковская пачка кредиток.
Это за что? удивилась Алпату, с жадностью хватая пачку, любовно осматривая, ощущая милый хруст новеньких банкнот.
Как «за что»? Ты ведь у нас крупный предприниматель! говоря это, Домба-Хаджи достал несколько документов из папки, положил на стол. На-ка, подпиши вот здесь, здесь и здесь.
Не раздумывая, полуграмотная Алпату везде поставила свою подпись.
Ты хоть объясни, что я делаю, а то вдруг что, как я объясняться буду, явственно ощущая тепло от пачки денег в кармане халата, от этой неожиданной благодати возбуждаясь, добрея, податливым тоном затеребила она.
Ну что тут объяснять? вальяжно раскинулся в кресле муж. Ты, как сама знаешь, председатель кооператива, директор малого предприятия, а теперь и президент ассоциации крестьянских и фермерских хозяйств горных районов республики. Так вот, из бюджета выделяются деньги на развитие малого бизнеса и предпринимательства, и твои предприятия получают льготные кредиты Это все присказка! Ну, Албаст, просто гений! Весной в горах были оползни, для ликвидации последствий выделена огромная сумма, и ее распределять будет «твоя» ассоциация. Поняла? Во масштаб! Вот это возможности! Просто ничего не делая, ничем не рискуя, миллионы из бюджета в карман! В мое время это и не снилось!
Так значит люди пострадали, без жилищ остались, а деньги от моего имени будут разворовываться? очнулась Алпату.
Какое тебе дело до этого люда? Они добра все равно не понимают, да и на всех денег нет. Одному дашь другой обидится.
Ведь это грех! На чужом горе благодать строим?
Ныне это называется предпринимательством.
Не нужно мне это, на стол полетела пачка денег, лучше жить бедно, но не грязно Скажи Албасту, чтобы прекратил эту подлость, а то я сама властям пожалуюсь.
Каким властям? усмехнулся Домба-Хаджи. Ведь он ныне сам власть! К тому же суверенная!
Ах, вот для чего суверенитет нам нужен! как в былые годы подбоченилась Алпату.
Зная, что данная поза предвестник бури, муж засобирался в ванную, готовясь ко сну.
Ты, старый черт! вдогонку крикнула Алпату. Ты хоть огороди сыновей от неверного пути, подскажи им! Ведь это к добру не приведет.
Как не приведет! А это что? и он поманил ее, как конфеткой, брошенной ею же пачкой. Что, хочешь верну? Еще не жалеешь? Ничего, к утру передумаешь, и учти, только половину получишь за свои происки Больше меня не тревожь, сегодня великий день! Я, как гражданин суверенной республики, свободен! Я впервые в жизни ощутил эту независимость, это счастье! Впредь я независим, я свободен, больше я не подневольный, я счастлив!
Хм, дурень! Размечтался, проворчала вслед Алпату, но муж из виду исчез, и ее дальнейшие рассуждения были в пустоту: Декларациями свободу не получают. Для свободы дух нужен, честность нужна, порядок и справедливость.