Меня просто интересует, что случилось с госпожой Тейлор.
— Я знаю не больше вашего о том, что с ней стряслось. Она ушла отсюда в тот час, и больше я ее не видел. — Сделав явное усилие над собой, он оторвал взгляд от двадцатидолларовой бумажки и посмотрел в глаза Брету. Его глаза были такими же прозрачными и чистыми, как джин.
— Она была пьяна?
Широкий, но веселый оскал Роллинза приоткрыл золотую коронку на зубе мудрости.
— А вы как думаете? Вы сказали, что знали Лорри. Я ее никогда не видел особенно трезвой. А вы?
— Я не говорил, что знал ее.
— Ах вот как! Я принял вас не за того. Почему это вас интересует? Послушайте, может, вы хотите написать детектив? Вы — писатель?
— Нет. — Интервью явно не получалось, и не было больше смысла в осторожности и осмотрительности. — Моя фамилия Тейлор. Она приходилась мне женой.
— Вы ее муж? — Роллинз выпрямился, и противоречивые чувства скукожили его лицо, внезапно состарив. — Я думал, что вы... — Он прикусил язычок.
— Меня не интересует, что вы думали. — Брет развернул кредитку и разгладил ее на столе. — Вы абсолютно уверены в том, что она ушла отсюда одна?
— Конечно. И я не единственный тому свидетель. Вы это знаете. Я не стал бы ничего скрывать.
— Вы назвали ее Лорри...
— Разве? Это, наверное, у меня сорвалось. Знаете, как это бывает.
— Не знаю. Расскажите. Она часто приходила сюда?
— Да, конечно. Не проходило и двух дней, чтобы она не появилась здесь.
— Одна?
— Конечно, одна, — с готовностью подтвердил Роллинз. — Крошка была сама по себе и в хорошем настроении. Всегда немного подвыпивши, но вряд ли это можно ставить ей в упрек.
— Я не сержусь на нее, — попросил Брет, заставляя себя говорить ровным голосом, несмотря на охватившие его чувства. — Вы относились к ней по-дружески?
— Нет, наши отношения не назовешь приятельскими, — ответил Роллинз с некоторой тревогой. — Конечно, я познакомился с ней, она ведь так часто приходила сюда.
— И всегда одна?
— Я же сказал вам, одна. Послушайте, мистер, я должен извиниться, мне надо вернуться за стойку. В любую минуту может прийти хозяин. — Он бросил прощальный взгляд на двадцатидолларовую бумажку и поднялся.
— Присядьте еще на несколько минут, — предложил Брет. — У вас всего один посетитель, и он еще не допил свой бокал. — Из бумажника он вынул вторую двадцатидолларовую бумажку и положил ее поперек первой.
Роллинз некоторое время сопротивлялся магнетическому тяготению к кредиткам, но постепенно они заставили его сесть.
— Не знаю, что вы хотите от меня услышать, — сказал он после некоторого молчания. — Детка не была потаскушкой, если вы хотите это выяснить. У меня с ней никаких дел не было, я просто подавал ей напитки. Я не знал даже ее фамилии до тех пор, пока не прочитал в газетах.
— Вы прекрасно понимаете, к чему я клоню. Моя жена погибла, я стараюсь выяснить как.
— Но почему вы обращаетесь ко мне? Я не ясновидящий. Я рассказал полицейским все, что знаю, но это не помогло делу.
— Не было ли у нее каких друзей? Вы можете дать мне какую-то нить, ведь она приходила сюда чуть ли не каждый вечер.
— Понятно, что она знала очень многих завсегдатаев. Всем она нравилась. Парни угощали ее, но в этом не было ничего такого.
Рвение Роллинза убедить мужа в невиновности Лоррейн было явно чрезмерным. Это подстегнуло Брета продолжать расспросы.
— Кто ее угощал? Назовите кого-нибудь.
Роллинз поежился, но остался прикованным к месту в надежде на сорокадолларовый куш.
— Я не веду дневников, мистер Тейлор, — жалостливо протянул он. — У меня нет списков имен. Я не вникаю в частную жизнь посетителей.
— Дайте одно имя. Назовите одного человека, который знал ее. Одного человека, который угощал ее.