Щедровицкий Дмитрий Владимирович - Мой дом бесконечность стр 7.

Был мальчиком кудлатым,
И у корней, где мох,
Как рядом с тайным кладом,
Стоять часами мог:
Там муравьи копали,
Фундамент возводя,
И маленькие пальмы
Лоснились от дождя.
И жил народ любезный
В стране лесов и вилл,
А он, как дух небесный,
Над нею волен был.
Но мальчик стал подростком
И ощутил, скорбя,
В садах, под корнем скользким,
В такой стране себя.
И только много позже,
Покинув путь кривой,
Внезапно понял с дрожью,
Кто смотрит на него.

Внезапною зарею ранней
Разбужен мальчик.
Он взволнован
Цветным сверканием собраний
И бесконечно звездным, новым,
Слепящим небом.
Там, над домом,
Все ожило и смотрят люди
Вслед лицам, некогда знакомым,
И взглядам, гаснущим в салюте.
И на балконе замер мальчик:
Под ним в сибирский лес длиною 
В обрядовых застыла плачах
Толпа зарезанных войною.
Но вдруг средь мертвых вдох и выдох:
Из них один стоит всех выше,
Один из некогда убитых
Над городом внезапно дышит
И понял он, что без порезов
Прожитых жизней жив не будешь,
Что прошлое не схватишь трезво,
И только опрометью скрутишь.

В солнце птицы стреляли, как в цель,
Затащив беззащитное за реку.
Вдруг дыханье Его на лице:
Я горел. Он держал меня за руку.
В торопливой, толпливой воде
Он не дал, по наитью единому,
Обезмолвиться в мире людей,
Стрекотать средь полей по-звериному.
Но и зрячим поет поводырь,
И прозренье надежное дарит нам 
Ярче сада, бурливей воды,
И заката священней и памятней.

Красота безропотна. На всем
Отпечаток боли и терпенья.
Поле, заселенное овсом,
Готика куста, чертог репейный 
Не ответят, если запоешь.
И молчанием неразделенным
Все полно. А сожаленье ложь,
Словно плач царя над разоренным,
Поступь дыма по овражным склонам,
И умершим долгожданный дождь

Сколько листьев! Сколько душ,
Вырванных из тела,
Взелениться в эту глушь,
Прорасти успело!
Сколько плача в городах,
На ветвях рождений,
Из подвала на чердак
Сколько восхождений!
Сколько судеб, сколько доль
В узенькую дольку
Обратил лесной король, 
Сколько листьев! Сколько

Все волненья обмелели,
Забывается недавнее.
Словно постоялец в теле,
Суетой душа не сдавлена.
Думал: в ум стучится гибель,
Это лето не во сне ж его
Мир летящий залпом выпил,
Чтобы стать снежнее снежного?
Расцветали, опадали,
Созревали, чтобы выстелить
Путь белеющих сандалий,
Проложить смертями чистыми 
Тем, сходящим свыше, тропы,
Чьи ступни не свыклись с трением,
И они прошлись для пробы
По снежинкам, как по терниям,
И поют: «Мы тоже снимем
Угол с высохшими розами
В помещенье этом зимнем
С облетевшими вопросами»

Снова лампа зажжена,
Ждешь любви и сил прилива,
Как в родные времена
Под ночной немой оливой,
Где лампада боязливо
Гасла с приближеньем сна.
Это ты? А если нет
Отчего же так похожи
Мысли грушевая кожа,
Чувства персиковый цвет?
Почему приходит то же
Слово через сотни лет?
Это ты? А если да
Я люблю тебя, как раньше,
И меня твой стих звенящий
Увлекает, как вода,
Сквозь смертельных бедствий чащи
Вот на этот луч, сюда.

Там встречный в сутане
Иль форме парадной,
На санках катанье
С горы безвозвратной,
В беззвездную полость
Нависшего рва
Бил утренний колос 
И день созревал.
Но ищешь иное
И видишь лишь ночи,
Где лист жестяной
Февралем исколочен,
Где будущих пагуб
(Горят адреса)
Что зреющих ягод
В июльских лесах
Идет мостовой ли,
Белеющей кроной
Творенье живое
Сквозь мир похоронный,
И в этой фигуре
Меж тлеющих лип
Не двери, а бури
Замкнувшейся скрип.
Соборно и твердо
Лицо, словно город
Старинного рода
Последний аккорд.
О Вы, незнакомка
Во мраке до пят,
Безжалостно-громко
В Ваш дом постучат.
Там жертвенный опыт
Пьешь уксусом с губки,
Там ангелов шепот,
Хрустальные кубки
Для крови Ты помнишь? 
Рожденья звезда.
И польская полночь
Возносит туда