Из уст этой крохи фраза прозвучала комично. Марина Ивановна улыбнулась, но не сдалась:
В чем-то вы правы. А сейчас все по домам!
Старик вдруг резко выпрямился и, взявшись за руль, сказал:
Кажется, поехали.
И вправду, машины стали понемногу продвигаться вперед. Мы вместе с ними. Наконец поток машин разогнался и значительно поредел.
Через пять минут будем на месте, заверил старик.
Но я от этого заверения только расстроилась.
На обратном пути расскажете, что было дальше?
Да что там рассказывать, между делом сказал он, и я поняла, что рискую не узнать, чем все закончилось.
По прибытии я молниеносно сбегала в кассу театра, купила билеты и вернулась в машину.
К счастью, на обратном пути мы «догнали» еще одну пробку и встали надолго.
Старик продолжил рассказ.
В тот вечер Марине Ивановне удалось отправить нас по домам, но она твердо пообещала, что назавтра мы непременно пойдем в музыкальный кабинет и заберем наши деньги.
Нужно ли говорить, что утром мы все снова собрались в кабинете черчения. Это был первый день новогодних каникул. В школе, кроме нас, сторожа и уборщиц, никого не было.
Ровно ко времени, в девять утра пришел папа Нади Перфильевой и принес с собой все, что было нужно для изготовления макета. Он распределил между нами задания, и дело пошло.
В двенадцать часов дня Марины Ивановны в школе еще не было
Включившись в работу, мы за три часа отмахали чуть ли не половину макета. Пятеро самых умелых под руководством архитектора кроили белый картон и клеили здание школы. Кто-то сколачивал щит, другие резали стекло для ледяной глади пруда. Самохина укладывала ватный сугроб, Тася Калинкина мастерила новогоднюю елку, а я лепил фигурку конькобежца, который должен был кататься по льду.
Никто из нас не заводил речь о событиях вчерашнего дня. Пообещав никому не говорить о пропавших деньгах, мы все, как один, держали слово.
Марина Ивановна пришла в пять часов вечера. Осмотрев нашу работу, она поразилась:
Как много сделали!!
Стало ясно: она специально пришла позже, чтобы дать нам поработать.
Осталось совсем немного, сказал отец Нади Перфильевой. Они доделают макет завтра. Но уже без меня.
Мы не возражали. Каждый думал: «Скорей бы он вышел из класса».
И архитектор ушел. Настал долгожданный момент, когда, рассевшись по партам, мы ловили каждое слово учительницы.
Ждите меня здесь, сказала она. Только не шумите. Я скоро вернусь.
Марина Ивановна вышла из класса, и до тех пор, пока она не вернулась, нами не было произнесено ни одного слова.
Вот! появившись в классе, Марина Ивановна показала нам ключ. Кто пойдет вместе со мной?
Все разочарованно загудели:
У-у-у-у-у!
Что? удивилась Марина Ивановна. Хотите пойти все?
Все-е-е-е!
А если нас кто-то увидит? Как мы все объясним?
Школа пустая! заверил ее Митин.
Ну, хорошо. Идемте, только тихо, сказала Марина Ивановна и прижала указательный палец к губам.
Все поднялись со своих мест и безмолвно, как призраки, проследовали за ней в кабинет музыки. Последним вошел я и плотно прикрыл дверь.
В темноте раздался голос Марины Ивановны:
Включите кто-нибудь свет. Не нужно доводить ситуацию до абсурда
Я щелкнул выключателем. Вспыхнул свет, и все взгляды устремились на портрет Петра Ильича, который висел над школьной доской.
Снимать Чайковского? спросил Шелегеда, поскольку он был самым высоким в классе и на физкультуре стоял первым.
Зачем же, проронила Марина Ивановна и указала на учительский стол: Придвинем его к доске. Кто-нибудь встанет и проверит, что за портретом.
Мы передвинули стол, Васька Шелегеда влез на него и пошарил рукой за портретом.
Ну, что? не выдержала Марина Ивановна.
Она, конечно, волновалась, но мы переживали не меньше: стояли вокруг стола и все до одного смотрели наверх.
Васька-черт! Говори, что там? у меня сдали нервы.
Не вынимая руки из-за портрета, Шелегеда сказал: