Тор сглотнул. Интересно, что лучше: плохой план или вообще никакого?
Мелодины и плен-вода
Однажды в полночь море решило, что у людей перед ним должок. Со временем корабли становились всё прочнее настолько, что моряки часто забирались на спину океану и пересекали его, не отдав взамен ни капельки крови.
«Так не пойдёт», сказало море и создало в своих глубинах существо, которое уравновесит жизни и смерти.
Так родилась первая мелодина с кожей, блестящей как морская пена, волосами, шелковистее, чем вода, глазами, фиолетовыми как морское стекло, и голосом, привлекательнее, чем шум волн.
Когда мимо проплыл следующий корабль, вода вокруг него пошла маленькими бурунами. Она блестела ослепительно, как ночное небо, словно какой-нибудь пират выбросил сокровище прямо в океан и оставил за собой след из драгоценных камней. Капитан приказал бросить якорь, и моряки перегнулись через борт, чтобы посмотреть, что происходит. И тут из воды показалась голова женщины.
Потом ещё одна голова. Мужская.
Их глаза ярко осветили ночь, словно фонари. Моряки, заворожённые, попа́дали с палубы один за другим мелодинам даже не пришлось открывать рот.
Со временем слухи разошлись широко, и мореходы стали осторожнее. Теперь они знали, что всматриваться в волны не стоит. Они не сводили глаз с горизонта, а с заходом солнца затыкали уши воском. Тогда мелодины отправились в далёкие воды пруды, ручьи и реки теперь светились от их магии, а они сами ждали следующего обеда. Вода, в которой они жили, превратилась в чёрную дыру голода. В ловушку.
В плен-воду.
Бойся озёр с непрозрачной водой. Бойся шёпота пузырьков в ушах. Бойся лепестков в воде, из которых сочится свет. Ибо, возможно, ты попал в плен-воду. И сбежать ты сможешь, только если у тебя сильная воля.
10
Золотой океан
Они шли уже несколько часов; воздух от жары стал таким плотным, что Тор готов был поклясться, что у воздуха есть свой, особый цвет. Влажный воздух окружал их, словно туман, и придавливал к земле, так что даже ходить было трудно.
Тор думал, что хуже уже не будет. Но потом стало хуже.
Мягкая трава равнины, лежавшей за тропическим лесом, вскоре уступила место песку. Жёлтые дюны тянулись до самого горизонта; выглядели эти золотистые волны куда красивее, чем ощущались под ногами.
Это пустыня, сказала Мельда, захватив горсть песка.
Тор однажды видел картину с изображением пустыни, но смотреть на картинку и по-настоящему идти по пустыне вещи совсем разные. Наконец стало понятно, что же обозначает жёлтая полоска на карте.
Нужно быть очень внимательными, чтобы не сбиться с пути, сказал он.
Если они отклонятся хоть на несколько градусов в сторону, то проблуждают в золотом море намного дольше, чем могут себе позволить. Тор достал из кармана подаренный ему кинжал; металл холодил руку. Он будет рисовать им линию на дюнах, решил мальчик, чтобы не уйти слишком далеко не в ту сторону.
Несмотря на жару, Тору даже почти нравился шёпот песка, уносимого ветром; а ещё ему нравилось, как ботинки погружаются глубоко в землю, смягчая шаги.
Но потом пришла жажда. Всё было совершенно сухим можно даже сказать, сожжённым. Он задумался, не была ли когда-то эта песчаная полоса другого цвета до того, как её обожгли, перекрасив в цвет солнца.
Пустыня была неизменной. Не было никаких новых цветов, которые подсказали бы, что ребята двигаются в нужном направлении. Животные и птицы не развлекали их пением. Они словно шли по одному и тому же клочку земли уже несколько часов.
Во рту Тора словно насыпали целую тарелку пыли, а язык превратился в высохшую губку.
Рано ещё, шепнула Мельда, когда ребята попросили фляжки с водой; она напомнила, что идти ещё далеко. Сейчас была её очередь нести рюкзак.
Так что Тор вместо питья стал мечтать о воде, вспоминая её чистый вкус и шелковистую текстуру, которую раньше по-настоящему не ценил. Он представлял себе водопад и думал, как бы замечательно было сейчас постоять под таким. Вспоминал, как выглядят пляжи в родной деревне как же неестественно видеть песок в таких количествах!
Когда он решил достать фрукты, которые ему подарили в Зуре, оказалось, что они высохли до самых косточек; пустыня высосала из них жизнь.
Один час, казалось, длился всю жизнь, и идти становилось всё труднее и труднее. Когда Энгль упал на колени, у Тора даже не нашлось сил, чтобы помочь ему подняться вся энергия словно ушла вместе с по́том. Он был так же бесполезен, как засохший фрукт.