Он понял все и, справившись с бессильной яростью, тяжело перевел дыхание:
— Хорошо, Мария. Если ты хочешь, я уйду. Пусть будет по-твоему.
Росс ринулся к выходу, а Мария направилась через зал к своему месту. Возле столиков ее догнал Мартин Джокер:
— Мне кажется, твой друг ужасно рассердился.
— Он — не друг.
Неприятное лицо Мартина растянулось в гримасе нарочитого удивления:
— Разве? Но когда я видел вас в прошлый раз, вы казались неразлучными голубками.
Мария ответила сдержанно:
— Тогда мы были друзьями, а теперь — нет.
— Почему?
— Мне кое-что не понравилось.
Мартин хищно блеснул острым взглядом:
— И что же сделал твой бывший дружок?
Она неопределенно пожала плечами:
— Так... Ничего особенного.
— Что-нибудь вроде подмены костей? Я прав?
Мария от изумления открыла рот, а Мартин недобро ухмыльнулся:
— Ты думала, что Росс играет с круглыми идиотами? Нет, детка, мы — профессионалы. А потому в один миг его застукали.
Мартин закурил:
— Я сразу понял, из-за чего ты сломалась. Неужели он не сказал тебе о том, что собирается делать?
— Нет. Не сказал.
— Хорош друг. Но мы и это вычислили.
— Но если вы все знали, почему позволили ему выиграть? Ведь он вас обманул...
Джокер доверительно улыбнулся:
— Старик Росса многое держит в своих руках, и мы давно искали случая его прижать. Теперь папочке не отвертеться. Придет время, и наши денежки окупятся, да еще с процентами. Главное — терпение. Ну, а Росс обязательно сюда вернется, они всегда возвращаются. Это — закон.
15
Оркестр перестал играть в начале первого. Слава Богу, что сегодня будний день, поэтому Мария танцевала всего шесть часов. Другое дело — пятницы и субботы, когда приходится работать с пяти вечера до двух ночи, так что едва хватало сил доплестись домой.
Мария аккуратно повесила в свой шкафчик бальное платье и, мельком глянув на себя в зеркало, выбежала из «Золотого сияния».
В этот ночной час улица еще сверкала огнями, шумела голосами людей и автомобильными гудками. Неподалеку от входа в танцзал томился в ожидании высокий блондин. С тех пор, как Мария пошла работать, он каждый вечер ее встречал возле «Золотого сияния» и провожал до самого дома. Весело размахивая сумочкой, она подбежала к парню:
— Привет, Майк!
Он радостно заулыбался:
— Здравствуй, крошка!
Молодые люди зашагали в ногу по темному тротуару.
— Майк, ты теряешь из-за меня слишком много времени. Я прекрасно могу обойтись без провожатого.
— Но мне нравится тебя встречать.
— Ты работаешь по двенадцать часов в своем газетном киоске, а потом едва живой приходишь сюда. Это — безумие.
Он усмехнулся:
— Такое безумие мне подходит. По крайней мере, оно не мешает интересоваться жизнью. Может, выпьем кофе?
— Выпьем. Только не забудь, что сегодня моя очередь платить.
— Я потому тебя и пригласил.
Оба громко расхохотались. В ближайшей аптеке они уселись у стойки и заказали по чашечке кофе. Майк осмотрел витрину.
— Слушай, Мария. Давай шиканем — скинемся на пирожное с джемом, а?
Секунду поколебавшись, девушка согласилась. Пока готовился заказ, молодые люди тихонько обменивались новостями.
— Как мать?
— Спасибо, сегодня лучше. Кровотечение не повторялось, и доктор сказал, что завтра она сможет подняться на ноги.
— Прекрасно.
Мария притихла. Она вспомнила лежащую на постели бледную, слабую мать. Неделю назад прямо на работе у нее началось кровотечение. Сначала доктор предположил выкидыш, но, слава Богу, диагноз не подтвердился. Матери стало лучше, однако о возвращении на прежнее место не могло быть и речи, поскольку швабра и тяжелые ведра были ей уже не по силам. Поначалу Кэтти огорчалась из-за работы дочери в «Золотом сиянии» и уговаривала ее бросить все эти ночные танцы, но теперь две десятки в неделю спасают семью от верного голода.